Евгений Савицкий - Я — «Дракон». Атакую!..

Словом, партсобрание приняло решение одобрить мою инициативу и, не откладывая в долгий ящик, приступить к обучению летчиков отряда стрельбам по движущейся мишени. Шуляк уехал от нас в тот же вечер поездом, похоже, несколько раздосадованный. А я вскоре стал популярным чуть ли не на весь Дальний Восток. Из разных мест к нам стали приезжать командиры полков и отрядов перенимать наш опыт, посмотреть, как мы наладили это дело — стрельбы на озере; некоторые просили пострелять прямо у нас, в отряде. Шутя, пилоты назвали нашу водоплавающую мишень «мишенью имени товарища Шуляка»…

Давний случай. Много после того прожито, много, как говорится, пережито — всего не припомнишь! — а вот именно этот случай не забыть…

Сейчас уже как-то стало привычным выражение: активная жизненная позиция. В пору моей молодости, в тридцатые-то годы, таких слов не употребляли. Говорили проще: сознательный или малосознательный, инициативный или безынициативный. Что это означало? Ну, скажем, безынициативный рассуждал: у меня есть специальность, квалификация, руковожу коллективом — зря деньги не получаю, чего ж еще? О высоких материях, дескать, пусть думают передовики. И к такому особых претензий вроде бы не предъявишь: не нарушает, не выделяется, не допускает… Везде это «не».

Знал я одного исключительно аккуратного, дисциплинированного и исполнительного командира. Какое, помню, поручение ни дашь, с готовностью, достойной лучшего применения, только и отвечал: «Будет сделано». Но вот однажды на учениях обстоятельства сложились так, что, не откладывая, без консультаций, без согласований, требовалось принять решение, взяв, конечно, на себя всю полноту ответственности. Он этого шага не сделал и позже, уже на разборе, пытался объяснить свои пассивные, нерешительные действия именно отсутствием указаний и распоряжений старших командиров. Но как же тогда рассчитывать на такого в бою?..

В годы войны при выполнении боевых заданий в воздухе не раз приходилось принимать решения, о которых на земле и речи не было. Человек же чересчур осторожный, идущий за подсказкой, как слепой за посохом, всегда может растеряться, легко загубить дело. У такого командира только и достоинств, что сапоги блестят. А ведь армейская дисциплина, глубоко осмысленная исполнительность воина, повиновение, освещенное ясной целью, ничего общего не имеют с бездушным послушанием. Все это я хорошо усвоил еще в рабочем коллективе и от своих школьных инструкторов. Этим руководствовался и когда, командуя отрядом, принимал решение заменить обычные полигонные стрельбы стрельбой по движущейся мишени на озере. К воздушному хулиганству моя возмутившая кое-кого инициатива никакого отношения не имела. Я знал одно: чтобы остаться на высоте, чтобы с честью выполнить свой долг, нам, военным людям, необходимо в мирных условиях постоянно и настойчиво вырабатывать в себе такие командирские качества, как упорство — но не упрямство, решительность — но не безрассудную поспешность, уверенность в себе — но не самомнение. Наконец, учиться смело и решительно реагировать на любую неожиданность, которую может подарить противник.

Меня поняли и поддержали. Тот же комиссар нашего отряда Степанов, защищенный неистребимой верой в справедливость и мужеством, которое давало чувство собственного достоинства, не дрогнул перед авторитетом вышестоящего начальника. Он первым подал голос в защиту не только меня как командира, но и самой идеи поиска новых средств и новых методов обучения подчиненных тому, что потребуется на войне. Так резерв энергии, инициативы, творческого устремления не оказался под спудом. Вскоре это нам все пригодилось…

Через некоторое время я получил новое назначение. Меня направили служить в полк, знаменитый своей удивительной историей.

Когда-то просто боевая авиационная группа, созданная на заре Советской власти, в 1918 году, она отличилась в боях под Казанью. Переформированное в авиадивизион истребителей, это подразделение затем доблестно сражалось против интервентов на Южном фронте, против белополяков — на Западном. За мужество и доблесть, проявленные в боях, в 1920 году Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет наградил авиадивизион истребителей Почетным революционным Красным знаменем.

Высшей награды тех лет — ордена Красного Знамени — удостоились красвоенлеты дивизиона — Иван Ульянович Павлов, Александр Тимофеевич Кожевников, Всеволод Лукьянович Мельников, Георгий Степанович Сапожников, Борис Николаевич Кудрин. Имена этих летчиков мы хорошо знали, на их примерах учились мужеству, мастерству. А история полка в 1922 году прибавила себе еще одну страницу боевой славы русского воздушного флота. Тогда, в двадцать втором, на базе авиадивизиона была сформирована эскадрилья истребителей, в состав которой вошел отряд выдающегося русского летчика П. Н. Нестерова (этим отрядом Петр Николаевич командовал в 1914 году). Как было не гордиться пилотам, что именно они продолжатели традиций основоположника высшего пилотажа, выдающегося русского летчика Петра Нестерова, продолжатели боевых традиций героев гражданской войны.