Арсений Ворожейкин - Под нами Берлин

— Ого-о! — вырвалось у кого-то из летчиков.

— Фрицы, значит, нас уже ждут «в гости», — подхватил Лазарев нарочито бодрым голосом. — Работенка будет.

— Может быть, — согласился Василяка. — Но не беспокойтесь, у нас сил хватит. Вслед за вами, тут же, по аэродрому нанесут удар бомбардировщики ПЕ-2. Их будет прикрывать тоже полк истребителей. Так что вам над целью не должно быть скучно. Только смотрите: бомбардировщики могут прийти вместе с вами. Не примите их за вражеские, а то устроите свалку со своими.

Предупреждение командира полка не напрасно. Недавно такой случай уже был. Наши «яки» атаковали своих же «лавочкиных», которые издалека похожи на «фоккеров».

— Для того, чтобы немцы на помощь Виннице не подняли истребителей с других районов, — продолжал Василяка, — многие их ближайшие аэродромы на время удара будут блокированы нашими истребителями. И последнее: всякое бывает… Если разгорится большой бой и вам будет нужна помощь — придет 32-й полк. Здесь он будет наготове.

В такие минуты под тяжестью ответственности за дело и тревоги за свою жизнь кое-кто теряется. Один суетится, не находя себе места, другой столбенеет, теряя прежнюю способность мыслить и говорить. Нужно ли таких заставлять летать? Правильное решение можно принять только тогда, когда хорошо знаешь летчиков. Одному небо придаст уверенность в своих силах, и к нему вернется самообладание, другого оно окончательно выведет из равновесия, и он будет всем помехой, третьему достаточно перед вылетом доброе слово — и все будет в порядке. Поэтому, прежде чем дать команду «по самолетам», я оценивающе смотрю на товарищей, летящих со мной. Всем лн им по плечу новая задача? Первым в строю Иван Хохлов. Однажды командир дивизии назвал его увальнем, наверное, за недюжинную физическую силу, хороший рост. Лицо у Ивана крупное, мягкое, без жестких, как говорят, волевых черт. Но вскоре комдиву пришлось изменить свое мнение о летчике, и он стал называть его почтительно — Иваном Андреевичем. На счету Хохлова четыре сбитых самолета. Ему недавно предложили быть ведущим пары. Отказался: «Пока мне рано быть командиром, я еще и сам как следует не оперился». Сейчас весь ушел в себя. В ожидании команды не шелохнется.

Виталий Марков. Люди небольшого роста и складно, по-спортивному сложенные, как правило, очень подвижны и энергичны. Виталий же внешне кажется вялым и нерасторопным. В действительности, он человек взрывной энергии. И она у него проявляется только в деле. Марков, приготовившись к полету, сжался, как пружина, что сделало его еще меньше. И только голубые глаза, зоркие, цепкие, лучащиеся энергией и волей, говорят о силе характера.

Назиб Биктимирович Султанов, башкир из Уфы. Глаза черные, волосы черные, а лицо такое светлое, ясное, кажется, просматривается вся душа. Хорош парень. И ростом природа не обидела. Он с первого же дня так слился с нашей полковой семьей, что казалось, всегда был с нами. Только имя Назиб на аэродроме звучало как-то непривычно, и мы его перекрестили в Николая. Во время войны окончил школу летчиков. Был оставлен в тылу, но характер не позволил жить в стороне от войны. Всеми правдами и неправдами попал на фронт. Но увы, летчиком связи на ПО-2. «На войне много дел, и все они важны. Но я хочу воевать на истребителе», — заявил он. И, как Коваленко, добился-таки своего. Сейчас его лицо побледнело, губы плотно сжаты. Парень волнуется, но владеет собой. Нормально.

Сергей Лазарев, как всегда, спокоен, чуть сутулится. Но в этом спокойствии и угловатой, точно высеченной из глыбы камня, огромной фигуре угадывается силища, собранная для прыжка. Под стать ему и его ведомый Алексей Коваленко. Хотя он и старше своего ведущего на тринадцать лет, но от него умело перенимает хватку опытного бойца.

Безмолвно и неторопливо расходятся боевые друзья по машинам.

Под крылом самолета ни городов, ни сел, ни лесов, ни дорог. Все спрятали великие маскировщики — солнце и снег. Снежная земля искрится сплошным экраном сияющей белизны. Все кругом легкое и какое-то торжественное, словно мир специально приоделся для чудесного праздника.

А какой неоглядный простор! От хорошего дня становится радостно и на сердце. И вот вдали зловещими проталинами темнеет земля. На ней сверкает огонь и клубится черный дым. С небес спускаешься на землю. Линия фронта. Идет бой. И природа уже не ласкает взгляд. Впереди подстерегает враг. Смотри, не зевай!

Небесная синева словно сгустилась и куполом осела на землю, придавив нас своей тяжестью. Просторы сузились, и уже кажется, что мы очень стеснены в этом куполообразном кусочке вселенной. Создается впечатление, будто штурмовики ползут по самой земле, а мы, истребители, не имея свободы в пространстве, прижались к ним, стеснив себя в маневре. На самом деле все на своем месте. Штурмовики летят на высоте две тысячи метров колонной из шестерок. Над ними и по сторонам — «яки» эскадрильи Сачкова и Выборнова. Их задача — непосредственная охрана «илов» от нападения «мессершмиттов» и «фоккеров». На них же, когда мы подойдем к аэродрому, лежит обязанность бить вражеских истребителей на взлете и подавлять зенитную артиллерию.