Арсений Ворожейкин - Рассвет над Киевом

И он рассказал, как на Калининском фронте в 1942 году техники из-за недостатка зеленой краски покрасили моторный капот его самолета в красный цвет. Когда по тревоге он прибежал к своему самолету, то не узнал машины. Привык видеть ее сверху зеленой, снизу голубой — под цвет неба. А тут стоит И-16 с красной головой, как гриб мухомор. Но разглядывать и что-либо предпринимать было поздно, нужно вылетать на сопровождение штурмовиков. Полетели. Сначала все было хорошо. Штурмовики сбросили бомбы на немецкие танки, обстреляли скопление пехоты и, видя, что их никто не трогает, пошли на следующий заход. И тут появились «мессершмитты». Ох и погоняли они нас. Меня с ведомым отрезали от всей группы. Ведомого сбили, а меня зажали в тиски. Думали, попался им какой-нибудь большой начальник или ас. Чудом ноги унес.

— Так теперь не сорок второй год, — заметил я.

— И мы не на И-16, — подхватил Кустов. Решили, покрасим носы нашим «якам»!

Утром 6 ноября мы приехали на аэродром значительно раньше вчерашнего. За ночь небо словно продуло. Чистое, звездное, оно дышало прохладой. Не успели еще спрыгнуть с машины, как узнали, что к четырем часам утра Киев был освобожден войсками 38-й армии.

Необычайный подъем охватил всех. Шумно разговаривая, мы спустились на командный пункт. Там при свете коптилки начальник оперативного отделения полка капитан Плясун, низко склонившись над картой, наносил последние данные о положении войск. Летчики окружили его, разглядывая новую линию фронта. На правом крыле до речушки Тетерев, в полосе 13-й армии, она осталась без изменений. Далее на юг круто отодвинулась от Днепра и Киева. Войска 60-й, 38-й общевойсковых и 3-й гвардейской танковой армий хлынули в прорыв, развивая наступление в направлении Житомир, Белая Церковь.

— А на букринском плацдарме, значит, нашим не удалось прорвать фронт? — рассматривая карту, сказал Худяков.

— Да, там почти все осталось по-старому, — отозвался Плясун. — Немцы плотно закупорили горловину букринской излучины.

Майор Василяка, сидевший за соседним столом и читавший боевой приказ, встал и подошел к нам:

— Нет худа без добра. Букринские бои отвлекли внимание врага от лютежского плацдарма, помогли нам подготовить оттуда наступление и в течение трех дней освободить Киев.

— Отвлекать внимание можно бы и ложными атаками, — заметил Плясун.

Он был близок к истине. Два раза провал — это уже не только неудача, но и потеря времени. Противник сумел создать крепкую оборону в районе Киева и подбросить свежие силы.

Василяка молча согласился с начальником оперативного отделения и кивнул на карту:

— То, что видите — уже устарело. Теперь обстановка с каждым часом меняется. Противник отступает на юг и запад. Наши преследуют. Сейчас перед нами стоит очень важная задача: с рассвета надежно прикрыть столицу Украины. Фашисты с утра могут попытаться бомбить город.

Вы сами понимаете, что это значит. Первый день освобождения, канун двадцать шестой годовщины Октября… — Он махнул рукой: — Да что тут говорить. Я думаю, задача ясна?

— Ясно, — приглушенно ответили летчики.

У самолетов в густой предрассветной темноте нас встретил старший техник эскадрильи Пронин и, как всегда, по установленной форме начал докладывать о готовности машин к вылету.

— Покрасили? — не выдержал Кустов.

— А как же? — в голосе Михаила Васильевича послышалось удивление: разве могло быть иначе? — Все восемь.

Взлетели с зарей. Разрезая упругий воздух, «яки» пошли ввысь курсом на Киев.

На западе еще стояла ночь, а восток уже пламенел. Солнце огненно-белым шаром выплыло из-за далекого горизонта. Знаменами зарделись носы наших истребителей.

С востока по земле уверенно наступал день. Перемахнув через Днепр, он, разгоняя тьму, стремительно покатился по Правобережью Украины.

На крутом берегу Днепра показался Киев. 778 дней город томился в плену — и вот свобода. Унесенная восточным ветром, исчезла мрачная пелена дыма и гари, через которую мы полтора месяца смотрели на Киев.

Даже здесь, в вышине, мы ощущали ликование запрудившего улицы народа. Жители столицы приветствовали воинов-освободителей.

Фашистская авиация не показывалась. Она, очевидно, боялась быть захваченной наступающими советскими войсками на аэродромах, перелетала подальше от прорванного фронта. Зато наши самолеты группа за группой спокойно проходили над городом, приветствуя его и демонстрируя свою силу.

После обеда майор Василяка, вызвав на КП командира первой эскадрильи старшего лейтенанта Вахлаева и меня, поставил задачу: прикрыть 3-ю гвардейскую танковую армию, устремившуюся на Васильков и Фастов.