Иван Черны - Рассказы

Я прошелся по двору, направился к загону. В кармане было лакомство для овчарки — «последний привет» от Водички. Итак, нас становится меньше. Мы — последний призыв проводников служебных собак, которые служат двадцать шесть месяцев. Следующий за нами призыв будет служить на шестьдесят дней меньше. Начинаем уже считать дни, хотя к Шумаве прикипели сердцем. Лечу к вольерам. Лезу за Фулой в ее конуру, держу ее за уши и шепчу:

— Все прекрасно, золотая девочка! Мы просто со всем справимся!

Она не знает, что сделать от радости: выбегает из будки и вновь вбегает, бьет хвостом о стенки, лижет мне лицо горячим языком и скулит.

— Завтра нас ждет работа, красавица моя, — переворачиваю ее на спину. Она блаженно вытянулась и прикрыла глаза, позволяя чесать себе брюхо. Я шлепнул ее. — Вставай, бесстыдница! Работать…

Я подмел вольер, налил собаке свежей воды. Через крышу конуры набросал нарезанного камыша — ночи становятся прохладнее. Затем взял Фулу за поводок и направился на учебное поле. Оно было свободно. Я был рад этому, так как если б кто-нибудь наблюдал за мной, это мешало бы работе. Перед барьером отстегнул крючок от ошейника. Поводок сложил втрое на ладони. Фула легко преодолела препятствие, как полагается, сделала круг и села у моей ноги. Она знала, что я сейчас надену на нее намордник, и минутку поломалась, затем позволила натянуть его.

— Умница! — похвалил я.

Полосу препятствий она прошла четко — перепрыгнула заборчики, яму с водой и тем же путем возвратилась обратно. И так несколько раз.

— Умница, Фула, умница. — Я похлопал ее по спине и поощрил карамелькой.

Полакомившись, она пошла на лестницу. Лезла по ступенькам, как акробат, затем пробежала по бревну и… спрыгнула!

— Фула! — пригрозил я ей поводком, который был у меня в руке.

Она должна была спуститься по ступенькам, а не спрыгивать.

— Повторить!

Овчарка послушалась. На всякий случай мы повторили этот элемент еще раз. Потом она ходила у ноги, делала повороты в движении и на месте. Больше всего меня беспокоило взятие собакой следа и задержание. Это самое важное упражнение. Каждому проводнику знакома ситуация, когда собака не может взять след с наветренной стороны. Чувствуешь себя беспомощным и начинаешь просить собаку, даже взывать к несуществующему господу богу. Экзаменаторы простят,_ если собака сядет лишь по повторному приказу, а каково, если она не возьмет след? Это позор! К действительности меня вернул рокот мотора, Цирил возвращался с вокзала и затормозил возле нас.

— Как дела, дружище? — крикнул он, высунувшись из машины.

— Скорее бы все кончилось…

— Завтра ты уже будешь посмеиваться над этим. — Он переживал за нас, как и все ребята нашей роты.

— Цирил! Заглуши-ка на минутку двигатель.

— В чем дело?

— Понимаешь, надо бы попробовать задержание… Учебный рукав здесь, со мной.

— Я по этому делу не мастер, — возразил водитель, — не сердись, Вилда, но я больше соображаю по части двигателей.

Он нагнулся над баранкой, словно Фула собиралась наброситься на него, включил скорость и поехал к казарме. Он испытывал перед собакой страх, как и большинство ребят, хотя и старался скрыть это. Я тоже поначалу боялся собаки. Совершенно непроизвольно коснулся пальцами голени — даже через сукно можно было нащупать тянущиеся от щиколотки до колена шрамы. Я давно уже за это простил Фулу. Такие отметины она оставила мне, когда я ее только принял.

Со стороны казармы доносятся шум и крики.

— Фула, к ноге! — скомандовал я.

На сегодня мы все равно тренировку закончили. Я пристегнул к ошейнику овчарки поводок, снял намордник, и мы побежали к зданию. Фула бежит, как и положено, рядом. Я увидел, что через ворота со стороны контрольно-следовой полосы идет, шатаясь, Кунц с Марией на руках!

— С каких это пор пограничники носят собак на руках, дружище?

— Это все результат твоих чрезмерных порций, — добавил Сладек, а мы все подумали, что собака отказалась идти.

Только теперь мы увидели, что с Кунца льет пот, а собака лежит у него на руках, неестественно скрючившись. Сладек сразу убежал куда-то. Мы бросились помогать Берту, уложили Марию на подстилку. Когда кинолог возвратился, мы уже знали все подробности. Несколько минут назад собаку укусила змея. Корчившаяся от боли сука теперь издыхала. Оплывшее жиром сердце не могло перенести действия яда, который для нормальной собаки в девяноста девяти случаях из ста не имел бы таких тяжелых последствий. Мы думали, чем бы помочь несчастной Марии. Дыхание у собаки перехватывает, ее тошнит. Кунц виновато смотрит на нее. Появляется Сладек с сумкой первой помощи.