Тери Аболевич - Девятое сердце земли

– Нам неважно твоё имя и неизвестен твой род. Тяжесть твоих поступков перевешивает всё, что могло бы спасти твою душу. Ты изгоняешься из рода человеческого, и я приговариваю тебя к смерти.

Майор Таубе привычно зачитал приговор. Сегодня конвой привёл мужчину, он был похож и в то же время непохож на предыдущего. На голове его был такой же мешок, а на теле – рваная одежда. Он был худой, словно высохший, и так же молчал.

Вслед за майором Конмаэл вышел во дворик, там уже ждали рекруты с винтовками на плечах.

– Построиться! – рявкнул сержант.

Конвойные поставили заключённого к стене, солдаты вытянулись в смертоносную шеренгу. Они изменились: движения их стали увереннее, взгляды смелее скользили по пленнику.

– Оружие с плеча!

Приговорённый как будто ожил – он всё так же молчал, но по телу его пробежала лёгкая судорога. Он стоял на месте и никак не сопротивлялся.

Конмаэл был сегодня куда спокойнее. Руки у него болели, но были холодны. Он дышал нарочито медленно, усмиряя тревожное биение сердца, и стараясь плотнее прижать к земле подошвы обеих ног.

– Целься!

Шестнадцать винтовок устремили свои дула на заключённого.

Только шестнадцать.

– Я не буду этого делать.

Голос Конмаэла, негромко прозвучавший в закрытом дворике, нарушил привычный порядок вещей.

– Что это за выходки, рекрут? – Взгляд Таубе наполнился колючим недовольством.

– Я не буду этого делать, господин майор. Я не стану стрелять в него.

Рекруты непонимающе уставились на сослуживца. Пленник не проронил ни слова, но Конмаэл был готов поклясться, что тот внимательно слушает. Таубе раздражённо поджал губы и на мгновение задумался.

– Оружие на плечо! – скомандовал он остальным рекрутам и добавил: – Шаг вперёд, господин Форальберг.

Конмаэл пребывал в каком-то отстранённом спокойствии. Он был удивлён собственной решимостью и теперь лишь подчинился и сделал шаг вперёд, глядя прямо перед собой.

– Сержант, заберите у него оружие. Вот так. Форальберг, четырнадцать шагов вперёд.

Он вновь подчинился и, досчитав шаги, поравнялся с заключённым. Внутри предательски заклокотало.

– Кругом!

Конмаэл вдруг увидел себя стоящим на линии огня. Дрожь против воли прошла по его телу, мышцы спины сильно напряглись в попытках унять её. Поднявшийся страх заметался внутри. Он стоял напротив своего отряда, люди смотрели на него молча и даже чуть брезгливо. На солнце набежало облако, похолодало. Пальцы Конмаэла стало покалывать.

– Оружие с плеча!

Он закрыл глаза.

– Задача та же. Целься! – прозвучало в темноте.

Порыв ветра ласково потрепал волосы Конмаэла, он был мягким и приветливым, он нёс на своих крыльях последнее тепло. «Хороший день».

– Огонь!

Свист пуль пришёл откуда-то издалека и совсем не оглушил. В него не стреляли. Темнота стала мучительной, он открыл глаза. Шестнадцать дыр изуродовали тело человека с мешком на голове. Тот упал, но почему-то не умер сразу – бился в агонии, мучился, извивался в луже крови, мычал. Но вскоре это прекратилось.

Конмаэл молча смотрел, стоя в двух метрах от казнённого. У него сильно закололо под лопаткой.

– Сержант, арестуйте рекрута Форальберга. Заприте его в камере и лишите пищи. И принесите мне его личные вещи из казармы. Позднее мы продолжим. Остальным разойтись.

Конвой провёл Конмаэла узкими проходами через половину крепости, иногда он задевал плечом шершавый камень кладки. Путь постепенно спускался, пока они не подошли к запертой железной двери, подле которой сидел охранник. От неподвижной жизни он раздался вширь и, казалось, занимал собой чуть ли не весь проход. Лицо, почти до глаз заросшее чёрной щетиной, было непроницаемо и более всего напоминало каменный валун – от него не исходило ровным счётом ничего. При виде конвоя охранник поднялся, и ему пришлось пригнуть голову, чтобы она не касалась сводчатого каменного потолка.

– Что, ещё один недовольный жизнью? – голос из головы-валуна раздался гулкий и небрежный.

– Отпирай дверь, Фока. Распоряжение командующего. Теперь господин Форальберг твой гость, держи на верхнем уровне. Кормить не велено.

Охранник расплылся в масляной улыбке:

– Проходите, сударь, милости просим. – Он отпер замок и грубо хлопнул Конмаэла по плечу.

За железной дверью был ещё один коридор, он казался шире, и оттуда повеяло запахом подземелья.

Тюремные камеры на Горе Мертвецов располагались под основной крепостью, врубленные в тело холма. Безвыходное заточение – со всех сторон они были окружены породой, и единственным путём служил узкий проход, который сторожил Фока. Вероятность побега сводилась к нулю: сбежать отсюда можно было лишь с помощью волшебства.