Александр Мамалуй - Военный дневник (2014—2015)

Мобилизация — в военкомат.

Бомбежка — в военкомат.

Конец света — твое место у дверей военкомата.

Там знают.

Там скажут, что делать.

Очереди, плач, обритые головы, «Прощание славянки»…

Не важно, кто враг.

Есть твоя страна, пусть и несуразная, пусть погрязшая в коррупции и неверии в саму себя, — но твоя.

Другой страны нет.

Нет большого Союза, в котором ты родился: он распался.

Есть эта, бывшая союзная республика. Уже 23 года — твоя страна.

В ней ты рожден, в ней вырос, ее именем ты много лет судил.

А еще есть присяга.

И, кажется, где-то на самом донышке души, есть еще совесть…

— Лапушка, в Интернете клевещут, что вроде мобилизация объявлена. Я в военкомат съезжу.

— Езжай… Если что — сразу звони.

Киевский райвоенкомат на улице Чубаря встретил закрытыми дверьми и темными, глухо зашторенными окнами. На стук никто не открыл. Очередей из военнообязанных тоже не наблюдалось. Мобилизацией тут и не пахло…

Решил проехаться в облвоенкомат, на Кацарскую. Та же картина.

Дело ясное: если что и начнется — то явно уже не сегодня.

Завтра…

На этот раз двери райвоенкомата оказались открытыми.

Внутри пустынно.

По юности я помнил военкоматовское многолюдье, там всегда было шумно, стрекотали пишущие машинки, из кабинета в кабинет с бумагами сновали люди.

А тут прям как на фронт все резко сбрились!

…Тогда я еще не знал, что наше многоумное бело-голубое правительство отменило срочную службу и сократило работников, занимавшихся призывом срочников.

Военкомат моего родного Киевского района встретил войну со штатом в 8 человек, из которых только двое были действующими военными…

— Нет, мобилизации пока нет, но вы зайдите в комнату 32, там вам подробнее все объяснят! — сказал радушный дедушка, дежурный военкомата.

В комнате 32 сидел майор Барыбин, настоящий военкоматовский волк. Свою службу он знал туго — никто не покидал его кабинет обделенным. Как писали классики — счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!

Не стал исключением и Саша Мамалуй: когда я, в некотором обалдении, покинул гостеприимный военкомат, в моем кармане лежала повестка о призыве на военные сборы.

— Всех, у кого редкие военно-учетные специальности, берем на сборы, чтобы были «под рукой»! А то потом, в случае мобилизации, вас не найдешь!

«Засветил» повестку в суде — все были в легком шоке. Наша донецкая председатель даже всплакнула:

— Куда?! Ради чего?!

— За Родину!

А что я еще мог сказать…

В Крыму ситуация становилась все хуже и хуже.

Придя к выводу, что все это, похоже, надолго, я отправился покупать себе военную форму. Рассудил, что даже когда выдадут — второй комплект лишним не будет.

Когда начал ходить в судебные заседания в камуфляже и с погонами, шок у окружающих перешел из легкой в среднюю стадию.

Но мне было все равно: мне хотелось думать, что я встал на тот путь, на котором влияют на ситуацию…

Военно-учебные сборы на поверку оказались чистой фикцией: проходили они, номинально, на базе военкоматов, а предвоенный военкомат, как я уже говорил, являл собою зрелище презабавное, но пустынное.

Естественно, с таким куцым штатом о проведении реальных учебных сборов не могло быть и речи.

Я просто ходил по городу в купленной самостоятельно форме и время от времени заходил в военкомат узнать, нет ли у Родины какой-либо нужды во мне.

Нужды не было.

Решил провести себе сборы самостоятельно. Но что я мог-то?

Физуха и так была в норме: весь крайний год я тренировался через день, по два часа.

Начал читать уставы Вооруженных сил, 150-й приказ о порядке ношения военной формы и старинную книжку «Водолаз-взрывник».

А еще — разнашивал «дубовые» берцы производства города-героя Ромны, многократно пропитывая их вазелиновым маслом.

Из всех этих полезных вещей впоследствии пригодились только берцы…

Так прошло 16 дней.

Я окончил судебное заседание, стороны потянулись к выходу.

Хотел пойти «на кофе» к коллеге-судье Юре Светличному, старшине запаса, но раздался звонок.

— Александр Алексеевич? Объявлена мобилизация. Вам необходимо прибыть в военкомат.

Ну, вот и началось…

Приехав на улицу Чубаря, я все еще пребывал в плену иллюзий относительно порядков, царящих в современной Украинской армии. И посему думал, что буду направлен либо в один из инженерных полков, либо в механизированную, а может — в танковую бригаду. Я знал, что по штатам этих бригад в их инженерной службе есть водолазные отделения.