Мария Захарова - Счастье в огне

В это время снова послышался звук, разбудивший Варю. Он напоминал шум отдаленной грозы. Но оба молодых человека, стоявшие теплым июньским утром 1942 года в доме на окраине Сталинграда, понимали, что гроза идет не в природе, и она неумолимо приближается…

А утро уже вступало в свои права. Горизонт становился розовым и постепенно светлел. Костик наконец вспомнил об оставленных на улице удочках и цели своей ночной вылазки. Он посмотрел на нежное Варино личико, уже отчетливо различимое в первых солнечных лучах, улыбнулся его трогательной невинности и выпалили на одном дыхании:

– Махнем на речку?

Варя на мгновение задумалась – до того, как мать уйдет на работу, времени еще было предостаточно:

– А что, махнем. Ты подожди меня, я оденусь – и, уже отойдя от окна, – я быстро.

Костик, обрадованный неожиданной удачей, переполняемый удовольствием от предвкушения целого утра, проведенного с Варей, аккуратно обошел довольно помятую им клумбу и перекинул свое сильное тело через забор. Буквально через несколько минут хлопнула калитка. Варвара стояла на тропинке, и ее белое платье и косынка на голове как будто светились в рассветных лучах.

Костик подхватил удочки, и ребята вприпрыжку помчались по уходившей вниз улице. Скоро дома закончились, и дорога пошла через луг. Мокрая трава хлестала по ногам, и Варя разулась, почувствовав, как листья одуванчиков приятно щекочут ноги. От реки поднимался туман, и Костик нырнул в него, на мгновение исчезнув из вида, но уже через минуту протягивал своей спутнице руку, помогая спуститься по крутой тропинке, сбегавшей к самой воде.

Выросшие на Волге, Варя и Костик знали ее берег как свои пять пальцев и уже давно облюбовали для себя место под деревом, чей ствол, согнутый когда-то грозой, нависал прямо над водой. К этому дереву шли они и сейчас. Костик стал налаживать наживку, а Варя уселась на заботливо расстеленный им пиджак, поджав под себя ноги. Почти совсем рассвело, все вокруг дышало таким покоем, что совсем не верилось, что где-то, совсем уже рядом, идет война.

Некоторое время ребята молчали, наслаждаясь первыми теплыми лучами солнца, уже встававшего над горизонтом. Потом Варя поднялась, подошла к Костику, положила руки ему на плечи, которые сразу как-то напряглись.

– Через два дня последний экзамен…

– Да, уже…

– А потом?

– Что потом?

– Ну что будет с нами потом?

– Ну, наверное, будем жить.

– Наверное… Вот только как жить?

– Ну, кто как.

– А ты? Ты уже что-нибудь решил?

– Да, решил. Единственное, что я сейчас могу и должен сделать – пойти на фронт.

Варя замерла, прижалась лбом к его спине.

– Тебя не возьмут.

– Возьмут… Добровольцем… Или… Неважно, не возьмут – просто убегу.

И вдруг рывком развернулся, обхватил Варины плечи сильными руками и впился в ее губы жестким поцелуем. Девушка, не ожидавшая ничего подобного, опешила, и это дало Костику те мгновения, за которые он успел полностью завладеть ее ртом. Теперь губы его стали мягкими, поцелуй – нежным, и Варя, опьяненная новыми, ни на что не похожими ощущениями, неожиданно обняла его. Костик опустился на колени, увлекая девушку за собой. Одна его рука поднялась к шее, запуталась в волосах, освобожденных упавшей косынкой, другая переместилась вперед и легла на тугую девичью грудь. Варино дыхание на мгновение прервалось.

Но вот опять послышался далекий гул, не услышанный на этот раз людьми, но не оставленный без внимания животными. С дерева сорвалась птица, взворохнув листву и, обдав ребят не успевшей еще испариться дождевой влагой. Упавшие на лицо капли в один миг отрезвили Варю. Она вскочила, одним движением оттолкнув Костика. Грудь ее тяжело вздымалась под тонким платьем, дыхание все еще сбивалось, но ум уже лихорадочно заработал. Варя искала и не могла найти ни объяснения, ни оправдания тому, что только что произошло, или могло произойти. Костик тоже молчал. Вдруг в Вариных глазах мелькнуло что-то, похожее на гнев, и тут же она развернулась и бросилась бежать. Она, как сквозь туман, слышала голос Костика, звавшего ее, но бежала и бежала, напрямую, через луг, не разбирая тропинки и не ища ее. Когда перед глазами встали первые дома, Варя взяла чуть влево, вдоль огородов и выскочила на задворки. Здесь, в зарослях ивняка стояла старая, заржавевшая сенокосилка и Варя опустилась возле нее на землю, прижавшись раскрасневшимся лицом к ее прохладным зубьям.

Теперь мысли ее крутились с бешеной скоростью, сменяли одна другую и никак не могли остановиться.