Сергей Антонов - В городе древнем

Однако Николай Николаевич знал, что до этого письма очередь дойдет не так-то скоро: подчас семьи фронтовиков живут, как кроты, в земле, голодают, стынут…

И снова, в какой уже раз, Захаров, работавший днем и ночью, без выходных и праздников, чтобы накормить и одеть вернувшихся, построить им жилища, ощутил свою беспомощность: он не может тотчас же вызволить всех людей из землянок, не может досыта накормить их…

Эх! Мотануть бы сейчас на Ревну!

Захаров не был страстным рыболовом, но рыбалка, о которой он мечтал много недель и на которую ни разу не выбрался, сулила отключение от бесконечных и однообразных забот… Хоть посидит на берегу речки, где-нибудь за кустами, и перед глазами будут не землянки, не утонувшие в золе кирпичи, не обгорелые железные остовы коек… Но конечно же, никуда он не соберется… Может, только по пути в какое-нибудь село посидит полчасика на берегу…

Когда открылась дверь, Захаров подумал, что начали собираться на очередную летучку и что, как всегда, первым пришел Мамин, председатель райисполкома. Но появился Степанов.

— Вы, наверное, учитель Степанов? — признал его Захаров, уже наслышанный о приезде нового учителя.

— Совершенно верно.

— Слушаю вас, товарищ Степанов… — Секретарю райкома партии было интересно, с чего начнет этот новый в городе человек. Будет просить что-нибудь для себя или пришел с другими заботами?

Степанов рассказал о положении с бережанской школой. Если бы жильцам дать лес для землянок, школу можно было бы освободить без большого скандала…

— «Если бы»!.. — воскликнул Захаров. — Ох, это «если бы»! Но лесу нет, и в райкоме он не растет… — Захаров уже листал бумаги, сшитые суровой ниткой, отыскивая нужную.

Степанов подумал, что многие приходят, как он, в райком и чего-то просят, а то небось еще и требуют, а секретарь, словно маг и волшебник, должен решить каждый вопрос, должен помочь…

— А что вы скажете о настроении людей, товарищ Степанов? — найдя нужную бумагу, спросил Захаров.

— Что я могу сказать, Николай Николаевич? Я в городе без году неделя.

— У вас есть тем не менее преимущество — свежий взгляд.

— В таких условиях, — начал Степанов, — вообще-то, жить немыслимо. Но тем не менее люди живут, растят детей, обживают заново дедовскую землю да еще, наверное, пишут на фронт, чтобы за них не волновались. Не люблю громких слов, но я бы назвал их героями. Что помогает? Обретенная наконец свобода, освобождение от иноземного ига. Это, я бы сказал, большое духоподъемное чувство.

— Как? Как? — перебил Захаров, который внимательно слушал Степанова и приглядывался к нему. — Духоподъемное… Хорошо, товарищ Степанов, определено. Духоподъемное… Продолжайте, пожалуйста…

— Но радость освобождения, надо признать, несколько приглушена: уходили — стоял дом, вернулись — рой землянку. И все-таки именно сознание свободы дает силы преодолеть и эти трудности, и те, которые ожидают впереди. А их, думаю, немало…

— Да, не будем преуменьшать…

— Но есть и замкнутость или отчуждение у некоторой части жителей, переживших оккупацию.

— Да, да, — согласился Захаров. — Показывают себя некоторые «герои». Может, и в партизанах-то был с месяц, а зайдет спор или, не дай бог, вспыхнет ссора: «А ты, милая, что делала во время оккупации? А?» А «милой» — седьмой десяток, но вроде бы уже и виновата… Негде собрать людей и поговорить, — с упреком самому себе сказал Захаров. Он помолчал, тягостно раздумывая, и продолжил: — А потом… если по совести… какие слова скажешь полуголодному, а то и больному человеку, который придет послушать тебя, допустим, с того же Бережка?

— Есть эти слова, и вы их найдете, Николай Николаевич.

Захарову стало, видно, не по себе.

— Посидел бы на моем месте… — тихо проговорил он, но тут же оборвал себя и вернулся к прерванной теме: — Значит, школа? Лесу нет, ждем эшелоны, а пока нет…

— Там — старики, семьи фронтовиков… — нажимал Степанов. — Лес для переселенцев надо немедленно изыскать, Николай Николаевич…

— Вот так уж и немедленно?

— Конечно… — Степанов насторожился, чувствуя, что мирный разговор сейчас закончится.

— Вот что, дорогой Степанов! Есть райисполком, стройтрест, пусть они и решают эти дела. Наверное, у них выработан свой план.

— Строительство землянок, как сказал мне Троицын, для живущих сейчас в школе не предусмотрено. Куда же это годится?

Тем временем на летучку уже стали подходить люди: из райисполкома, из стройтреста, подошел второй секретарь райкома… И Захаров поспешил закончить разговор со Степановым: