Януш Пшимановский: Четыре тануиста и собака - книга 2

— Ну, что случилось? — спросил он, желая казаться добродушным, и отложил в сторону раскрашенный боевой листок, который на фронте называли «молнией».

— Гражданин хорунжий, в пятистах метрах отсюда стоит на позиции мой танк. Можете меня наказать, но не так, чтобы экипаж остался без командира. Во время переправы каждый ствол на учете.

— А откуда вы знаете, что будет переправа?

Из кустов выглянула собачья морда. Кос посмотрел в ту сторону и не расслышал вопроса.

— Что? — переспросил он.

— Откуда вы знаете о переправе?

— Все знают, — пожал плечами Кос, стараясь жестом отогнать собаку.

— Вы что, не умеете стоять по стойке «смирно»?

— Пойдешь ты, наконец, домой?! Умею, гражданин хорунжий.

Офицер огляделся, увидел Шарика, нырнувшего в кусты, и распетушился — задержанный пытался над ним подшучивать!

— Ваша фамилия?

— Сержант Ян Кос.

Лицо хорунжего моментально изменилось.

— Врет, нагло врет, — сказал он стоящему рядом сержанту. — Минуту назад я как раз получил «молнию». — Он взял в руки листок и прочитал текст под рисунком, изображающим нечто похожее на танк. Танк извергал огонь. — «Экипаж танка 102 под командованием сержанта Яна Коса метким огнем уничтожил гитлеровский склад боеприпасов на передней линии фронта...» Так откуда у вас документы на имя Яна Коса? — Хорунжий встал и приказал сержанту: — Возьмите еще двух человек, машину и доставьте его немедленно в штаб армии, к командиру нашего батальона. Доложите: шпионил, при нем собака. Знаете, что делать в случае попытки к бегству?

Обвинение было столь необоснованным и грубым, что Кос почувствовал себя как боксер, получивший сильный удар в челюсть. Он даже не обратил внимания на наставленные ему в грудь и в спину дула автоматов, пропустил мимо ушей насмешки сержанта.

Всю дорогу он размышлял, почему хорунжий, парень всего на год или на два старше его, недели две назад окончивший офицерское училище, не захотел проверить его слова. Почему предпочел обвинение доверию, причем самому элементарному: послал бы кого-нибудь к ближайшему танку с проверкой. Ну ладно, черт с ней, с явной несправедливостью, но во время переправы каждый танк...

Газик с фургоном из реек и фанеры целый час петлял по проселочным дорогам, задевая верхом за нижние ветви, и наконец остановился перед кирпичным строением, наверное охотничьим домиком.

Коса провели в помещение. Он долго ждал в разных коридорах, потрясенный случившимся, тяжело вздыхал и никак не мог собраться с мыслями. Из этого состояния его вывела команда:

— Войдите!

Высокий поручник открыл двери и пропустил его вперед себя в большую светлую комнату, в которой за массивным столом сидел седоволосый майор.

Поручник встал по стойке «смирно» и доложил:

— Комендантский патруль недалеко от переднего края задержал человека, имеющего документы на имя... — он заглянул в солдатскую книжку, которую держал в руках, — сержанта Коса.

На стенах были видны светлые прямоугольники — следы висевших раньше портретов, кое-где виднелись отметины от пуль. Услышав свою фамилию, Янек перестал рассматривать стены, он остро ощутил, что именно здесь все должно разрешиться.

Майор взял книжку, долго рассматривал фотографию, морщил брови, словно что-то припоминая, а затем неожиданно предложил:

— Садитесь.

Поручник пододвинул стул.

— Я не сяду, гражданин майор. Я должен немедленно возвращаться к танку. Уже вечер, а ведь утром...

— Что утром?

— Каждый знает, у кого есть глаза и уши.

— А вы умеете наблюдать. Хорошо. Значит, вы сержант Кос...

— У вас в руках моя солдатская книжка, гражданин майор.

— Документы не всегда говорят правду. Вы, может быть, помните, в каком бою последний раз принимал участие ваш взвод?

— Не взвод. Танк. Уничтожение морского десанта.

— Ага, знаете об этом. А кто мог бы подтвердить, что вы — это именно вы, а не кто-то другой?

— Экипаж. Плютоновый Елень, сержант Саакашвили.

— А в штабе армии?

— Да, конечно!.. Генерал... Достаточно позвонить...

— Выйдите и подождите в коридоре, — приказал офицер разведки, а когда двери за Янеком закрылись, жестом остановил поручника, протянувшего руку к телефону. — Не нужно. Это тот самый парень, на которого мы писали наградной лист после боя с «Херменегильдой». Отошлем его прямо к генералу, и пусть тот делает с ним, что хочет... Нет у вас чего-либо более интересного, чем сержант без пропуска?

— Радиограмма с той стороны фронта. — Поручник подал лист бумаги с расшифрованным текстом.