Вяйнё Линна - Неизвестный солдат

Сам стиль, сама манера письма Линны в романе подчинены передаче именно этой будничности. Позже автор признавался, что при работе над романом он сознательно избрал своим девизом слова Гёте: «Изображай, художник, не рассуждай». Все, напоминающее «рассуждения» и «теоретизирование», автор безжалостно вычеркивал из рукописи. Литературная, газетно-книжная речь из уст героев романа слышна только в комическом звучании: солдаты сознательно пародируют ее, а высокопарные фразы начальства смешны сами по себе в общем контексте.

Полемично само название произведения. Чтобы в полной мере понять это, нужно иметь представление о долго господствовавшей в Финляндии милитаристской атмосфере. Не только в газетной пропаганде, но и в лирике, причем в творчестве очень влиятельных тогда поэтов, сам образ Финляндии — пограничной страны между Западом и Востоком — нередко возникал как образ солдата. Был создан эталон воина-патриота, защитника «свободы», носителя неких высоких добродетелей, из которых особенно превозносилась готовность безропотно умереть на поле брани. Этому «известному» из милитаристской пропаганды эталону финского солдата Линна противопоставил «неизвестного», такого, каким солдат был, по мнению писателя, в действительности.

Даже наиболее фанатичные приверженцы милитаристской политики, выведенные в романе, вынуждены убедиться в том, что простой солдат далек от тех национал — шовинистических «идеалов», в духе которых старалась воспитать его военная пропаганда. Молоденькому офицеру Карилуото финская армия еще недавно представлялась железным кулаком стремительных штурмовых отрядов, а на фронте он столкнулся со сборищем зубоскалов, не признающих как будто ничего святого. Такие слова, как «отечество», «религия», «освободительная миссия», не производят на них никакого впечатления, они смеются над выступлениями министров и приказами Маннергейма, а вместо патриотических гимнов залихватски поют фривольную песенку о «девках из Корхолы».

Но почему же все-таки воюют эти солдаты, вчерашние крестьяне, даже теперь занятые мыслями о доме, сенокосе, урожае? А воюют они с остервенением, с бесшабашной храбростью, когда нужно — и с находчивостью. Все они в своем роде «строптивцы» и не прочь досадить офицерам, но дерутся мужественно. Линна настойчиво ищет для этого «неказенные мотивировки». Солдаты храбры по любой причине, но только не потому, что господам захотелось учредить «Великую Финляндию». Оказавшись на войне не по своей воле, солдаты, однако, должны считаться с нею и убивать хотя бы затем, чтобы самим не быть убитыми. Когда Хиетанен подрывает танк, им руководит инстинкт самосохранения. Каптенармус Мякиля идет умирать потому, что солдаты посмеялись над его трусостью. Сержант Лехто обижен судьбой, и его садистская жестокость — это его личная месть миру. При всей неопределенности этих мотивов Линна хочет подчеркнуть их сугубо личную природу.

Впрочем, то же относится и к офицерам. Капитану Каарне война нужна для продвижения по служебной лестнице. Она для него такое же непременное условие его личного благополучия, как для земледельца хорошая погода. Звание лейтенанта Каарна получил еще за участие в походе на Олонец, но потом войны долго не было — не прибавлялось и звезд на петлицах. Капитаном он стал только в войну 1939-1940 годов и тогда же получил батальон, но с наступлением мира батальонов стало меньше, чем капитанов, и Каарну опять понизили до ротного командира. А он мечтает о карьере и поэтому жаждет не какой-нибудь, а «крепкой войны», при этом твердо усвоив из окружающей милитаристской шумихи, что Финляндия — естественная союзница гитлеровской Германии.

Своя личная причина воевать есть и у солдата Рокки, образ которого можно считать одним из центральных в романе. Для него это крестьянская привязанность к своей земле. У Рокки был хутор на Карельском перешейке, на территории, отошедшей к Советскому Союзу, и этот хутор он мечтает вернуть. Пока в нем еще теплится надежда, война имеет для него конкретный смысл, а потом он дерется уже с отчаянием обреченного. Здесь необходимо коснуться трагической темы советско-финляндской войны 1939-1940 годов, настолько омрачившей тот этап в отношениях между двумя народами, что вплоть до недавнего времени наша официальная наука не отваживалась на прямой и честный разговор о происшедшем. Еще лет семь-восемь тому назад попытки начать такой разговор сурово пресекались, и только в пору «гласности» стали появляться первые публикации, отвергающие сталинско-молотовскую версию о причинах и инициаторах упомянутой войны, о так называемых «майнильских выстрелах», «териокском правительстве» и т. п. Выясняется истина: да, предвоенные отношения между странами отличались напряженностью, в чем была немалая вина и финских правых кругов, однако сама война все-таки началась по приказу Сталина и являлась по существу агрессивной, захватнической. Известны случаи, когда целые подразделения финской армии, в основном рядовые солдаты, в 1941 году отказывались наступать дальше на восток, за пределы прежней государственной границы, — это было их пониманием восстановления справедливости.