Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь

Упоминая Мольтке, нужно отметить, что это один из немногих дальновидных военачальников, который не согласился с бытовавшим тогда и часто бытующим поныне мнением, что Крымская война, особенно полевые сражения, не слишком интересны с точки зрения опыта. Наоборот, он в большей степени отверг опыт первых войн, которые вела Германия, как, например, прусско-датская война, и, в тоже время, детально подверг анализу сражения кампании в Крыму. Его прогнозирование увеличения глубины сражения, в связи с возросшей эффективностью новых видов стрелкового оружия, оказалось пророческим. Мольтке использовал пример сражения на Альме для разработки новой тактики наступательного боя, успешно реализованной в войне с Францией. Парадоксально, что хотя и принято считать, что тактика англичан была безнадежно устаревшей, но именно ее немецкий военачальник взял за основу своей, так называемой «нормальной атаки». Это было обусловлено наличием у британцев более совершенного стрелкового оружия, тогда как французы имели его в значительно меньшем числе. Применительно к сражению на Черной речке, которое еще ждет нас впереди, можно отметить тактику гибкой обороны французов, рекомендованную Мольтке как один из ее перспективных способов. Суть ее состояла в изматывании противника сосредоточенным огнем стрелкового оружия и нанесении максимально возможных потерь, с последующим перехватыванием тактической или стратегической (в зависимости от условий сражения и поставленных задач) инициативы. Мольтке выразил это короткой, но чрезвычайно емкой, актуальной и ныне фразой: «Новое оружие — новая тактика».

Немцы первыми усвоили необходимость гибкости в отношении тактических принципов войны: «В области тактики нет ничего постоянного; положения ее периодически меняются; армия, упорно придерживающаяся раз установившихся воззрений, не может считаться здоровой» — считал прусский генеральный штаб. {32} 32 Употребление в бою полевой артилерии по опыту русско-японской войны//Военный сборник, №7, СПб., 1912 г., С. 105

Попав в аналогичную ситуацию в 1870–1871 гг., когда 15,44 мм казнозарядные ружья немцев системы Дрейзе хоть и были значительно скорострельнее французских дульнозарядных ружей Шаспо, но 11 мм пуля последних имела более высокие баллистические характеристики, прусские военачальники в кратчайшие сроки поменяли принципы применения пехоты. В результате французы, открывая огонь на дистанцию до 1800 шагов, не могли нанести существенных потерь рассыпавшимся в цепи пруссакам, те же, в свою очередь, с дистанции менее 600 шагов просто «давили» пехоту французов за счет превосходного темпа стрельбы. {33} 33 Драгунов, Евгений, Новые 9 миллиметров//Калашников №8, СПб., 2005 г. С. 73–74

Таким образом, в вопросе — что было главными причинами поражений русских войск в полевых сражениях Крымской войны, в том числе и в сражении на Черной речке, ответ может быть однозначным — отсталость тактики и косность мышления большинства русских военачальников.

К сожалению, русские генералы 4 августа 1855 г. не учли того, что в дальнейшем Мольтке сделал аксиомой: «Нет более невыполнимой задачи, чем наступление по открытой местности против противника, оснащенного всеми видами оружия, в том числе мощной артиллерией и расположившегося вне этой местности». Горчаков в этот день сделал все, чтобы эту истину опровергнуть. Результат известен — тысячи трупов русских пехотинцев и никакого успеха…

Часто цитируемый мною Мольтке предупреждал, что «…отвага, самая яркая, обречена на неудачу не только перед рвом с водой, но и перед совершенно открыто развернутой боевой линией…». Увы, не могли генералы наши читать Мольтке, ибо он писал это, разбирая их ошибки. Русского же Мольтке среди них в августе 1855 г. не нашлось. Не появился он и после войны. Вот и получилось, что по справедливому замечанию известного французского генерала Негрие, «русская армия не захотела воспользоваться ни одним уроком последних войн». {34} 34 Мартынов Е.И. Из печального опыта русско-японской войны//Хорошо забытое старое М., 1991 г., С.41

Но могли ли воевать по-другому одуревшие от крепостного разврата, роскоши, уничижения зависимых от них крестьян в своих поместьях генералы эпохи Николая I? Для них солдат оставался тем же крепостным, который волею всевышнего (или барской) был одет в мундир и превращен в великолепно вымуштрованную «боевую машину», его можно было гнать под картечь не считая. Учет потерь в русской армии был приблизителен. Из всех армий, воевавших в Крыму, хуже был учет павших разве что у турок.