Александр Хан-Рязанский - Каждому аз воздам!

Было теплое, солнечное утро бабьего лета, Шульга проснулся оттого, что солнечный луч, неторопливо перемещавшийся по кровати в течение последнего часа, добрался, наконец, до его лица и уперся в сомкнутые веки своим ярким бликом. Сегодня последний день в спецшколе «Игла», ему предписывалось в 12.00 отбыть в ГлавУпр разведки РККА в Москву. Шульга быстро соскочил с кровати, умылся, почистил зубным порошком зубы и облачился в новенькую коверкотовую гимнастерку, где на каждой петлице искрами горели по два рубиновых кубаря. Изнурительная, но интересная учеба в школе подошла к концу и вчера начальник спецшколы зачитал приказ об успешном окончании школы и присвоении ему воинского звания лейтенант. Вечером, как полагается, обмыли звание, но лимонадом и только! Не стоило начинать службу с больной головой. Шульга покидал в свой фибровый чемоданчик немудреный скарб и направился прощаться с преподавателями, когда визит вежливости был соблюден, он, окинул последним взглядом школу, мысленно поблагодарил за все и потопал к КПП. Город просыпался, люди стайками бежали на работу, учебу, службу, у каждого было свое предназначение в этом мире. Новенькая гимнастерка и кубари лейтенанта привлекали взгляды молодых девушек. В офицерской форме Шульга был хорош! Но он, как серьезный молодой офицер только усмехался и ходко двигался к вокзалу. Служба обязывало явиться строго в назначенное время, у него просто физически, не оставалось времени на флирт с девушками. Быстро оформив требование в воинской кассе, он вышел на привокзальную площадь, поезд опаздывал на полчаса, было время собраться с мыслями и прогуляться. Что его ждет на этой не простой службе? Подошел, шипящий паром громогласный поезд, с паровоза сбежал по лестнице чумазый помощник и быстро стал обстукивать буксы колесных пар. Шульга, выросший в интеллигентной семье, никогда не понимал, зачем они это делают. Показав проводнику командировочное предписание, он прошел в купе и до самой Москвы спал без задних ног. Поезд быстро набрал скорость, назад рванули поля, перелески, посёлки. За окнами уже начинала появляться припухшая желтизна – предвестник начинающей осени. Пассажиры смеялись, ужинали, разговаривали в коридоре, слева за стенкой капризничал ребёнок. Все эти звуки колыхаясь, наползали друг на друга и разносились по всему вагону. В тусклом купейном свете на столике скудный продуктовый набор из привокзальных ларьков. Путь из Ленинграда в Москву прошел без эксцессов, не считая того, что к нему в купе на станции Гатчина, зашел невзрачный человек и предъявил удостоверение ГлавУпра разведки РККА и настоятельно рекомендовал прибыть по совсем иному адресу. Так он оказался в Центральном 4-ом Управлении при НКВД СССР, где уже преподавали совсем другие дисциплины. Еще три месяца, ему вдалбливали создавшуюся военную и политическую обстановку в Европе, акцентируя его внимание на Германии, Польше, Прибалтике и Западной Украине. Познакомили с шифрованием и химическими веществами, которые определенным образом действовали на человека и совсем уж секретно, показали оружие тайных убийц из Японии. Несколько изобретений он решил запомнить и при случае изготовить эти смертоносные железки…

На всем пути следования от Главного Управления строительства Дальнего Севера «Дальстрой» до Москвы, Шульга только работал челюстями, ел, ел и ел. Сердобольные пассажиры сразу распознали в нем сидельца, по изможденному лицу и казенной робе и потчевали его кто чем мог. А потом он в изнеможении отрубался в беспокойном сне. Он все еще не верил, что он на свободе. По прибытию в Москву, его еще месяц мурыжили по кабинетам, выдавали личные документы, продуктовый паек, форму и готовили воинские документы и выясняли дальнейшее место службы, наконец он получил назначение и отбыл к месту службы. После известных событий, которые Шульга не любил вспоминать, ему, как бы компенсируя его нечеловеческие лишения в прошлом, неожиданно присвоили звание старший лейтенант. Как он не уговаривал, седого кадровика полковника в Главном Управлении НКВД СССР, отправить на фронт, его, вопреки желанию, отправили в далекую и жаркую Туркмению. Но в марте 1943 года его неожиданно отозвали из Красноводска, что в Туркмении, где он работал старшим оперативником в Особом отделе на нефтеперерабатывающем заводе. Объект был стратегического назначения – производил топливо так нужное фронту, уже почти два года шла война. Только недавно на территории Средней Азии окончательно покончили с басмачеством, но поток классовых вредителей и засланных шпионов на территорию Туркмении из Ирана, не иссякал. После раскрытия, ареста и частичного уничтожения группы диверсантов, которые подорвали два нефтеналивных состава, ему и присвоили, в виде поощрения, новое звание. Не такой работы хотел Шульга – не такой. Не мог он гнобить, порой ни в чем не повинных людей, за сломанную ветхую задвижку, за брак важной детали или за банальное опоздание на работу, да и опыта в этих делах у него не хватало. Уже позже, Шульга с горечью вспоминал свои первые дела. Не умел вести допросы, спешил с выводами, не было умения сравнивать главные и косвенные улики и выбирать искомое, не было опыта в обращении со свидетелями и подозреваемыми. Много, очень много было сделано ошибок, когда Шульга только вступил на путь контрразведчика в условиях войны. Но работал он на совесть, честь мундира ни разу не запятнал, себя компрометирующими фактами не замарал, редко придерживался безосновательного обвинения и всегда старался докопаться до истины. Он рвался на фронт, но его по каким-то непонятным причинам придерживали. И наконец, этот день настал.