Михаил Прядухин - В тени больших вишневых деревьев

хотя уже прошло тридцать лет с тех пор, всегда вызывает в нем наиболее острое желание отмотать все назад. Но время вспять не повернешь, и история не знает сослагательных наклонений.

И когда часто по неведомым причинам в его голове возника-ют огромные глаза, то им вторит давно ставшая хронической тихая, тупая боль в сердце…

А бумажник Андрея Сергей зачем-то носил еще много-много лет. Портмоне от времени истрепывалось, но он упорно чинил его, подклеивая и подшивая, хотя давно мог купить себе новый… Но потом все же, проносив лет пятнадцать, Сергей потерял его. Но как и при каких обстоятельствах, Пожидаев не имел понятия. Бумажник как в воду канул…

***

С еще одним подобным «выстрелом» Сергей столкнулся уже дома. Только в этот раз не он жал на «курок», но произведен он тоже был там, в далеком Афганистане, смертельно ранив его знакомого, и «пуля», засевшая в сердце, убила его через несколько лет…

В военкомате, войдя в кабинет, который ему указали, По-жидаев столкнулся нос к носу со своим старым знакомым, которого знал еще с детства. Тот получал юбилейную медаль: «70 лет Вооружённых сил СССР», за которой, в общем-то, Се-рега и приперся туда.

– Привет, Толик! Ты что, тоже там был?! – радостно вос-кликнул Сергей, протягивая руку для приветствия.

Но Хмырь, такая кличка была у Толика с детства, особо не обрадовался и как-то вяло ответил, пожимая протянутую руку:

– Привет, да, был.

– А где? – на той же пафосной ноте продолжил Пожидаев.

– В Шинданде, – все так же вяло и сухо ответил Толик.

– Да ладно… Я там в госпитале лежал, да и так, покуда был поваром, много раз ездил на продуктовые склады. (В Шинданде дислоцировалась 5-я Гвардейская мотострелковая дивизия, одним из ее полков был 12-й Гвардейский мотострелковый) .

А я в Герате служил вначале поваром, потом в пехоте. А ты кем?

58

– В артиллерии. Ну ладно, мне надо идти, – и Толик, как-то пряча глаза, начал протискиваться к двери, проход к которой перегородил Пожидаев.

– Да ты что, Хмырь? Подожди меня. Сейчас я медаль по-лучу – пойдем в парк, пива для рывка хряпнем.

Но Толик, совсем смутившись, начал что-то бубнить себе под нос, продолжая протискиваться к двери, отстраняя с про-хода Сергея. Пожидаев, опешив от такого поведения, взял за руку Толика и, слегка дернув за нее, спросил:

– Хмырь, да ты что? Что с тобой? – заглядывая ему в глаза. Но Толик, окончательно оттиснув Пожидаева от двери,

выскользнул в коридор и спешно пошел по нему к выходу. Что-то знакомое показалось Сергею в его походке, незаметной, вкрадчивой и в то же время быстрой. Где -то такое он уже ви-дел. Это неприятно потеребило его душу. И он задумчиво еще некоторое время смотрел вслед Хмырю, который уже давно исчез из виду…

Динская – относительно небольшая станица. И сверстники, проживающие в ней, как правило, тогда, в далеком 1988-м, зна-ли друг друга если не по имени, то визуально точно. Сергей по возвращении из Афганистана вел достаточно бурную жизнь, прожигая молодость, тусовался на всевозможных движухах, посещая разные компании и отвисая на разных блатхатах, но Толика Пожидаев не встречал нигде. Когда он спрашивал о нем, никто не знал, где он, и никто его не видел.

Шло время. Сергей забыл про Хмыря совсем, тем более он был ему просто знакомый из детства. Где-то лет через шесть или семь с тех пор, как Пожидаев вернулся из армии, он, со-брав разный мусор из дома и загрузив в машину, повез его на свалку, которая была сразу за станицей. Подъехав к ней, он стал выгружать мусор. К нему, как обычно, подбежали ее жители и сразу же начали перебирать выбрасываемый им хлам. Среди них мелькнуло знакомое лицо. Сергей внимательно всмотрелся

в закопчённое, загорелое, худое лицо и тут же узнал Толика.

– Хмырь, это ты? – задал он нелепый вопрос, еще не веря увиденному.

– Да, я, – ответил тот.

59

– А что ты тут делаешь? – еще большую нелепость спросил Пожидаев.