Николай Тюрин - Антонов. Последний пожар

– Сюда бы подкинул, Степаныч, – попросил его Грач. – Места у нас тут надёжные. Да и людишек подберём.

– Так и сделаем. Вторую партию спрячем здесь. Ей займётесь вместе с Ишиным и Заевым. Готовьте пока подводы. День вам позже сообщит Боголюбский. Вся связь только через него. И лишних людей пока не привлекайте. Сами всё сделайте.

– Ай да Степаныч! Чистый генерал! – снова послышались одобрительные слова.

Покончив с делом, друзья продолжили застолье: произносили тосты, выпивали, закусывали и веселились.

Антонов решил немного прогуляться и позвал Ишина с собой на улицу. Они прошли к лошадям, дали им сена, а затем уселись на лавочку.

– Как живёшь, Ваня? – щурясь от заходящего солнышка, спросил Александр.

– Не хуже людей живу, а некоторых и получше будет, – ответил Ишин, затягиваясь папиросой. – Только тоскливо стало.

– Что так?

– А ты разве не понимаешь? Власть у нас на селе комбеды взяли. Теперь против них слова не скажи. Чуть что – сразу в ЧК тащат. Уже два раза арестовывали. Спасибо вот, Заев выручает, а то бы давно пропал.

– Говорил он мне. Пока у большевиков сила, Ваня. Меня тоже в Кирсанове жмут. Поликарпов всё крутится, вынюхивает, сволочь, – зло выругался Антонов.

– К нам тоже один зачастил из Инжавинской ЧК, Покалюхин Мишка. Учителка у него в Калугино, зазноба. Мутит народ, гад. С большевиками песни поёт, а богатых селян притесняет. В прошлый раз при аресте меня прикладом двинул, до сих пор челюсть болит, – потёр щеку от воспоминаний Ишин.

– Ничего, Ваня. Ты запоминай. В нашем ЦК сказывали, что скоро поднимутся. Пора власть в свои руки нам брать. Заплатят коммуняки за всё, – твёрдо сказал Антонов.

Поговорив ещё немного, они вернулись в дом, где дым шёл коромыслом. Брат Грача развернул гармошку, и началась пляска. Стены и мебель ходили ходуном. Успокоились друзья под утро, в одежде повалившись спать на приготовленные Авдотьей постели.

На следующий день, поправив здоровье внушительной порцией самогона, они разъехались по своим местам выполнять указания Антонова.

А через несколько дней большая партия оружия была спрятана в укромных уголках Инжавинского края. Антонов подготовил значительный арсенал и, как вскоре оказалось, не напрасно. Он прозорливо видел далеко вперёд.

10

Постепенно над партией эсеров в России стали сгущаться тучи. Большевики, придя к власти, запретили все партии, которые помогали им на начальном этапе борьбы. Сначала со всех руководящих постов сместили Московских эсеров, многие из которых были арестованы и расстреляны. Затем черёд установления диктатуры большевиков докатился и до губерний. И если население индустриальных губерний симпатизировало большевикам, то Тамбовская губерния являлась аграрной и большинство голосов в губернском и уездных советах было у эсеров. Зная о разгроме своей партии в Москве, Тамбовские эсеры в июне одна тысяча девятьсот восемнадцатого года совершили переворот и арестовали коммунистическое руководство Тамбова. Но действовали они нерешительно, поэтому большевики подтянули армейские резервы, состоящие сплошь из прокоммунистически настроенного пролетариата, и ликвидировали мятеж. Расплата была жестокой. Тамбовские эсеры потеряли около трёхсот человек арестованными, из них несколько десятков человек были расстреляны. Арестовали и Баженова.

А вот Дмитрий Антонов по счастливой случайности ареста избежал. Возвращаясь домой в один из этих тревожных вечеров, он увидел в своих окнах свет и мелькающие силуэты людей. Антонов младший мгновенно оценил обстановку. Город был наводнён красными частями, повсюду шли повальные аресты, а многим было известно, что он состоит в партии эсеров.

– Нужно уходить и срочно предупредить Сашку, – подумал Дмитрий и рванул из города.

Александр Антонов в это время, ни о чём не подозревая, со своей любимой женой отдыхал в имени Дашково близ Инжавино. Он находился в отпуске, наслаждался красивейшими местами, купался в быстрой и прохладной речке Вороне, ловил рыбу. Любил он промчаться на коне рано утром по заливным лугам, сбивая на скаку росу с густой травы. Любил любоваться восходящим солнцем, блики которого отражались в речных струях. Он долгое время в тюрьме был лишён этих радостей и сейчас навёрстывал упущенное. В эти благостные минуты не думалось о тяжёлых вещах. Хотелось просто дышать и жить. А в имении после прогулок его встречала дорогая Соня с горячим чаем и вкусными пирожками.