Герман Нагаев - Второй фронт

Ну, перевязали, помогли усесться. Вижу в смотровую щель — два танка приближаются. Стрельба прекратилась. Командир говорит: «Подпусти поближе — раздавим». Я жду. А они свернули в сторону и, слышим, цепляют нас тросом. А нашей батарее из-за бугра не видно. Что делать? Командир торопит: «Ну, что у тебя?» А уж финские танки гудят, стараются нас тащить, но не могут сдвинуть. Я включил двигатель. Говорю: «Порядок!». — «А ну, рвани!» — кричит командир, а сам к пушке.

— Как же ты, Егорша? — заторопил отец.

— Я рванул и почувствовал — волоку финские танки. Развернулся — да к своим. И приволок оба танка, которые оказались немецкими.

— Ну, чудеса! — усмехнулся Гаврила Никонович. — Чего же ты раньше-то об этом молчал?

— Я думал, вы знаете. В газетах писали… Тут меня в госпиталь, а потом на Ленинский завод.

— Да, лихо! — восхищенно вздохнул отец. — И ты, Егорка — герой. И КВ ваши, видать, сила!.. Должно, придется их и нам делать. Ты как смотришь, Максим?

— Будем делать, если прикажут. Это интересней, чем тягачи. Только мы с ними в запарке… Вы-то, Егор, быстро освоили КВ?

— Какое… До сих пор бьемся… Старого директора отстранили, а новый, молодой, только кричит да грозит. А народ у нас знаешь какой? Зимний брали! С этими не поорешь… Да тут, спасибо, парторга прислали. Этот — голова! Пошел к рабочим, все растолковал. Все объяснил душевно. Ну и дело пошло совсем по-другому.

— Егор, Зинка идет! — остановил брат.

— Знаю. Не маленький…

— А ты, Егорша, ишо не женился? — спросил отец, переводя разговор на другое.

— Вроде еще нет, — замялся Егор. — Но подумываю…

Зинаида принесла самовар. Расставила чашки, достала из буфета варенье, домашние шаньги, печенье, сухари.

— Вы тут чаевничайте сами, а мы с мамой будем Ольге помогать купать малышей.

— Ладно, управимся. Иди! — сказал Гаврила Никонович и стал разливать чай. Но только Зинаида ушла, он опять подвинулся к Егору.

— Что про войну у вас в Северограде слышно?

— А ничего. Все тихо-спокойно.

— А на заводе?

— Жмут на танки — и все! Крикун передыху не дает. Выслуживается перед большим начальством, перед Москвой…

Попив чаю, братья собрались купаться. А отец ушел во двор, сел на лавочку под сиренью. «Да, верно пословица говорит: «Пока гром не грянет — мужик не перекрестится».

Только ушли купаться старшие братья, в калитку, локтем открывая ее, протиснулся Федька, таща под мышкой огромную, завернутую в лопухи, перевязанную лыком, рыбину.

Следом вошел, неся ведро с рыбой и удочки, дед Никон. Напрягаясь всем телом, измученный Федька, добрел до стола, плюхнул на него рыбину и сел на траву под куст.

— А, рыбачки явились! — сказал Гаврила Никонович, вставая со скамейки. — Как улов?

— Слава богу! — глуховато ответил Никон. Он поставил на траву ведро и пошел с удочками в сарай.

Отец подошел к столу, удивленно воскликнул:

— Экого кита выловили! Как это вы управились с ним? — спросил Федьку.

— Вымучили, потом подсадчиком поддели. Мы ловкие…

— Сиди уж… ловкие… Еле домой приволоклись, — и, перевернув рыбину, снял лыко, лопухи, приподняв ее на руке, положил вдоль стола.

— Ну и линь! Загляденье!.. Эй, бабы! — крикнул в сторону кухни. — Глядите, какой вам подарок с утра пораньше!

Первой выбежала Варвара Семеновна, всплеснула руками:

— Батюшки, золотой!

За ней подошла бабка, потрогала линя кривыми пальцами:

— Жирнющий! А агромадный — не приведи бог. Я такого отродясь не видывала.

— Волоките на кухню, и чтобы к обеду был готов! — приказал отец.

— Я сам, я сам понесу! — вскочил Федька и, схватив скользкую, изогнувшуюся на руках рыбину, прижал ее к груди, потащил к кухне. За ним пошли мать и бабка.

В кухне на плите стояли чугуны, кастрюли. Пахло гарью и паром. Было жарко. Федька неуклюже положил линя на стол, перекатил подальше от края. Тотчас замяукал, учуяв запах рыбы, большой сибирский кот.

— Брысь! Тебя ишо не хватало! — сердито прикрикнула бабка, отпихнув его ногой.

— А как же, маманя, мы его чистить-то будем? — озабоченно спросила Варвара Семеновна. — У него чешуя как медная.

— А вон чугун дымится. Как забурлит — бери ковш и обдай его крутым кипятком. Тогда чешуя-то размякнет.

Заглянул дед Никон:

— Ну, что, хозяйки? Небось довольны?

— Ой, пребольшущее спасибо вам, батюшка! — бойко заговорила Варвара Семеновна. — Обед будет знатный! И кстати! Ведь у нас ноне гость.

— Кто таков?

— Разве не знаете? Егорушка приехал.