Игорь Николаев - Запах пороха

Мы видим ракету и поднимаемся все вдруг.

Атака.

Поддержанные огнем артиллерии, бойцы бегут по знакомой улице. И будто не было позорной слабости, прошла болезненная, неуемная дрожь. Перед глазами мельтешат следы недавнего боя — натоптанные, политые кровью стежки, избитые пулями кирпичные простенки, срезанные осколками деревца и лежащие на снегу тела убитых товарищей.

Бойцы бегут легко, как тени. Вместо «ура» над полем боя несется что-то неразборчивое: яростный, многоголосый крик; даже автоматы, похоже, охрипли, их пальба напоминает лай, он в клочья раздирает предвечернюю гладь спрессованного воздуха, невидимыми рубцами полосует бегущих, отдается в ушных перепонках.

— А-а-о-у!.. ра-а-а!.. у-у-а…

Кружится все перед глазами. Лавиной катятся бегущие фигуры, плещут из окон встречные очереди; острыми отметинами навеки засекаются в памяти расщепленные пулями голубые наличники и обвислые, обмороженные за разбитыми стеклами цветы; свежевырытые, как могилы, ямы на огородах с наспех сваленным туда домашним скарбом. Жалобой отдает невыносимый, заупокойный вой дворовых собак.

Не останавливаясь, не ложась под огнем, наступающие вырвали у противника опорный пункт и выкатились на окраину. Остановить атаку не может уже никто, выйдя за деревню, полк продвигается дальше и дальше.

Из оврага выбралось на пригорок противотанковое орудие, взяло под обстрел большак. Туда же, к шоссе, двигаются на лыжах роты второго батальона.

Деревушку опять заполнили дымящие кухни, неповоротливые обозные сани, юркие связисты с катушками и немногочисленные штабные подразделения. По улице ведут пленных, одного повар усадил возле кухни, кормит. Пробегающие бойцы всматриваются в котелок пленного и, глотая слюну, бегут дальше.

На один миг я приостановился у знакомой мне полуразрушенной кирпичной коробки.

— Алло!.. — произнес я, заглядывая в окно.

Мне не ответили. Только ветер крутнул порошу между стен да бренькнула какая-то железка. Разгоряченный боем, я не сразу понял происшедшее, не сразу увидел: внутри коробки чернеет на полу свежая воронка — след гранаты. Окидываю взглядом знакомые фигуры, они молчат… У стенки приткнулся переводчик, согнулась над застывшим бойцом девушка-санитарка с растрепанным бинтом в одной руке и пистолетом в другой, свисает с подоконника мертвый немец, поник в темном углу радист… Один пулеметчик лежит у пролома, за щитком, и кажется — сейчас он поведет из стороны в сторону стволом своего «максима».

Но все они молчат. Они сделали свое дело.

Запорошил мелкий снег, словно торопясь присыпать горячие следы боя. Но тут природа бессильна, люди навек запоминают увиденное.

Я отдал последний поклон мертвым и бегом кинулся догонять своих. Мягкий снег похрустывает под ногами, глаза мои вскользь ловят жиденький санный след. Вот след вильнул в сторону и пропал, автоматчики пробиваются по целине, к большаку. Я сжился с ними в боях, и в этот момент мне кажется, будто другого дела у меня в жизни не может быть…

Боекомплект.

Ложись!