Игорь Додонов - Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

«Прошу вас обоих устроить Мехлиса в Мухалатку или другой благоустроенный санаторий, не обращайте внимания на протесты Мехлиса, он меня не слушает, он должен послушать вас, жду ответа» [26; 304].

В 1926-1929 годах Мехлис учится в Институте красной профессуры. Причём его способности обращают на себя внимание преподавателей. Его работы публикуются в теоретическом журнале коммунистов «Большевик».

После окончания института Мехлиса направляют на работу в редакцию «Правды». Сначала он занимает там должность ответственного секретаря, а вскоре становится главным редактором. И на этом посту Лев Захарович трудится с полной самоотдачей: он работает без отпусков и выходных, не обращая внимания на состояние своего здоровья. Был случай, когда его, тяжело заболевшего, прямо из кабинета увезли в больницу, а после выписки он первым делом отправился на своё рабочее место, а не домой [26; 304-305].

В конце 1937 года Мехлис вернулся на политическую работу в армию – его назначили начальником Главного политического управления РККА (Главпура).

Занимая эту должность, Мехлис принял активное участие в чистке армии, за что и подвергается с «перестроечной» эпохи сильнейшим нападкам. «Яркий и зловещий представитель 1937 года», «инквизитор Красной Армии» , – такими вот прозвищами «наградили» Мехлиса историки [25; 60], [41; 1]. Однако в наши дни уже довольно много написано о том, что и масштабы репрессий в армии сильно преувеличены «демократическими» авторами, и чистка армии и впрямь была нужна, ибо того требовал и моральный облик многих «вычищенных», и политическая их благонадёжность, и их профессиональный уровень. Словом, совсем не всё, сделанное Мехлисом при чистке рядов армии, было злом. Однако разговор о чистках армии – вопрос обширнейший и к нашей теме отношения не имеет.

Сейчас же нам бы хотелось обратить внимание читателей на одну деталь, которая, на наш взгляд, добавляет положительный штрих в характеристику Мехлиса. Историк В. Абрамов, с 70-х годов прошлого столетия занимающийся изучением керченских событий 1942 года, сбором материалов о них, в своё время встречался с работниками Главпура, служившими при Мехлисе. Как говорит В. Абрамов, все они хорошо отзывались о своём начальнике [1; 7-8]. И это после разоблачения «культа личности» и хрущёвской «оттепели». Кстати, и сам Н.С. Хрущёв сказал о Мехлисе следующее:

«Это был воистину честнейший человек, но кое в чём сумасшедший» [26; 306], [22; 4]. Под сумасшествием «кое в чём» Н.С. Хрущёв, очевидно, понимал фанатичную преданность коммунистической идее и стране, свойственную Льву Захаровичу. Подчеркнём, именно делу коммунизма и Советской стране был предан Мехлис, а не Сталину, как принято у нас о нём писать.

Став «главным комиссаром страны», Мехлис не стал кабинетным работником и «парадным генералом» (звание армейского комиссара 1-го ранга, которое носил Мехлис, соответствует, примерно, званию генерала армии; хотя можно говорить и о его примерном соответствии маршальскому званию), не сосредоточился только на вопросах политработы в войсках. Как и в гражданскую, он, прежде всего, остался солдатом.

Это очень ярко показали события советско-финской войны.

Зимняя война, как её называют в Финляндии, оказалась короткой (ноябрь 1939 г. – март 1940 г.), но по ряду причин тяжёлой для нашей армии. И Л.З. Мехлис не «пересидел» её в своём московском кабинете, а, как истинный комиссар, был в войсках, в передовых частях. Он, генерал, начальник Главпура, совсем немолодой уже человек (ему тогда был 51 год), ходил во главе солдатских цепей в атаки [26; 308]. Писатель Д. Ортенберг, будущий главный редактор «Красной Звезды», редактировавший во время «финской» газету 11-й армии «Героический поход», рассказывал, как, будучи вместе с начальником Главпура в одной из дивизий, попали в окружение. Мехлис посадил работников редакции на грузовичок, дал для охраны несколько бойцов и отправил их из дивизии по льду озера (этим путём ещё можно было выскочить из окружения). Ортенберг и работники редакции, действительно, проскочили. Лев Захарович же остался в дивизии. Вместе с командиром он возглавил её выход из окружения [26; 308].

Но и о политико-воспитательной работе в войсках Л.З. Мехлис не забывал. Вот какие любопытные выводы сделал он по этому вопросу после советско-финской войны, озвучив их на совещании по военной идеологии:

«Армию, безусловно, необходимо воспитывать, чтобы она была уверена в своих силах. Армии надо прививать дух уверенности в свою мощь. Но это как небо от земли отличается от хвастовства о непобедимости Красной Армии.