Александр Карпов - Бросок из темноты

– Давно воюет? – спросил в ответ лейтенант, разглядывая со спины идущего впереди Егора.

– Больше года, – соврал сержант, стараясь, что называется, набить цену своему подчиненному в глазах командира, но при этом прекрасно зная боевую историю красноармейца Щукина, – из пехоты к нам пришел, обстрелянный.

– И как все получилось? – не терпелось узнать еще не воевавшему взводному о подвиге конкретного солдата, которого он, на поверку, теперь знал лично.

– Под видом перебежчиков пробрались к немецким траншеям, поскулили там немного, будто себя выдали, что, мол, в плен идут, сдаются. – Сержант начал получать удовольствие от собственного повествования, опуская тот факт, что сам лично участвовал в той самой вылазке к вражеской передовой. – А как только фрицы объятия свои развернули, то забросали их гранатами. С тех пор они никого из перебежчиков не принимали. Как отрезало!

Лейтенант дернул от удовольствия головой, восхищаясь смелостью и находчивостью отчаянных бойцов.

– А как же они с гранатами смогли подойти? – спросил он, постепенно вникая в тонкости рассказа командира отделения разведчиков.

– А вот в этом и была задумка Щукина. Он все обдумал, – с ноткой удовольствия в голосе ответил сержант.

– А награда? – последовал новый вопрос внимательного слушателя.

– Вот тут прокол вышел, – с досадой проговорил рассказчик, тяжело вздохнув. – На уровне полкового начальства об этом знал только комиссар. Комполка в известность никто не поставил. А про штаб дивизии вообще не подумали. Потянуло все на самоуправство. А это, как вы знаете, у нас не поощряется. Вот и завернули наградные документы на красноармейца Щукина и его товарищей. А так были бы у нас ребята при медалях.

Едва сержант закончил свой рассказ, как лейтенант ускорил шаг, вытянул шею и начал кричать впереди идущим артиллеристам:

– Не спать! Сейчас орудие встанет! Не спать!

Разбуженные выкриками взводного солдаты за пару секунд ускорились и догнали почти остановившихся на дороге лошадей, которые сильно сбавили ход из-за того, что дорога начала довольно круто подниматься. Все вместе они снова уперлись в обода колес, щиток и станину гаубицы, начав толкать ее вперед, чтобы облегчить работу уставшим животным. Следом на помощь им подоспели разведчики, удвоив тем самым людские силы, направленные на общее дело. Орудие медленно ползло вверх, подпираемое десятками солдатских рук. Наконец оно достигло верхней точки подъема, где от него почти сразу отпрянули измотанные красноармейцы.

– Подтянись! Не растягиваться! – привычно прокричал лейтенант, быстро идущий вперед. Навстречу артиллеристам выехали несколько всадников – по виду кто-то из начальства.

– Ага. Точно сейчас привал будет. Прав Егор оказался, – пробурчал сержант, наблюдая за людьми на лошадях и одновременно глядя на небо, с которого начали сыпаться крупные снежинки.

Всадники некоторое время постояли, не спешиваясь, возле лейтенанта, приняли от него доклад, осмотрели всю колонну и направились в обратную сторону, будто их целью было убедиться в целостности людей, лошадей и полкового имущества.

– Так. Наше начальство засвидетельствовало нам свое почтение. Егор, доставай, – негромко произнес сержант, от чего разведчики несколько оживились.

– Что, прямо сейчас? – ответил ему Щукин, делая изумленное лицо.

– А чего тянуть? Лейтенанту тут не до нас, он своими людьми занят. Пока орудие замаскирует, посты расставит, командованию доложит. Давай доставай, а то сил никаких не осталось. Все ж война вокруг, а у нас боеготовность на нуле! – Сержант легонько толкнул Егора в плечо и подмигнул одному из бойцов, тот быстро скинул вещмешок и стал копаться в нем, пытаясь что-то достать.

Разведчики моментально его обступили. Каждый принял переданную ему кружку и теперь держал ее наготове. Командир отделения взял у Егора солдатскую флягу, ловко скрутил с нее колпачок и, быстро взглянув в сторону артиллеристов, как бы убеждаясь, что те не обращают на разведчиков никакого внимания, начал поочередно разливать бойцам ее содержимое. В морозном воздухе повис знакомый многим запах деревенского самогона. Когда последняя капля покинула сосуд, на его месте вдруг оказалась тряпица, напоминавшая небольшой платочек, поверх которой лежали ровно нарезанные небольшие куски ржаного хлеба и примерно такого же размера ломтики мороженого сала. Каждый боец бережно взял замерзшими пальцами с платочка кусочек того и того и замер в ожидании команды сержанта, на которого преданно смотрел, словно не на старшего по званию, а на родного отца или брата.