Александр Карпов - Бросок из темноты

Тот тяжело вздохнул:

– Точно вам не скажу. Но, думаю, не менее сорока километров от пункта выхода. – Он привычно обернулся, чтобы проверить, не растянулась ли колонна, потом бросил короткий взгляд на собеседника и задумчиво уставился себе под ноги. – А сколько еще впереди, я и сам не знаю. Только конца нашему пути пока не видно.

– Что там, Егор? – крикнул сержант, обращаясь к одному из идущих впереди солдат своего отделения: тот вдруг начал вертеть головой из стороны в сторону. Дорога к этому времени стала плавно отклоняться вправо, в направлении пологой возвышенности, покрытой зимним лесом.

– Не пойму, товарищ сержант, – ответил тот, не поворачиваясь. – Почему мы от маршрута отклоняемся? Линия фронта от нас – на юг и на запад. А мы на север повернули, а в тех местах либо крюк большой делать придется, либо нас куда-то еще ведут.

– Это откуда такой осведомленный? – дернул плечами лейтенант, вытягивая от удивления лицо и пристально глядя на сержанта.

– Не удивляйтесь, товарищ лейтенант. Это Щукин! Он местный, из этого района. Его родная деревня где-то тут, совсем рядом. Он все окрестности знает, все дороги. Потому и ориентируется хорошо.

Лейтенант возразил незамедлительно:

– Даже я, командир огневого взвода, не знаю места назначения! Командир батареи не знает! А этот – знает! Вот дела! Простой солдат осведомлен о маршруте лучше, чем все воинские начальники, вплоть до комбата.

– Да не знает он ничего, товарищ лейтенант! – заулыбался в ответ сержант. – Я ж вам говорю – местный он. Всю жизнь здесь прожил. Все пути-дорожки с детства знает. С ним даже начальник штаба полка советовался и маршрут согласовывал.

Последние слова были сказаны таким тоном, что все отделение разведчиков дружно засмеялись, а виновник разговора обернулся на сержанта и благодарно ему улыбнулся. Оценив солдатский юмор, лейтенант решил поддержать командира отделения разведчиков и тем самым скрасить обстановку тяжелого марша, изрядно измотавшего людей.

– Впервые слышу, чтобы начальник штаба целого артиллерийского полка держал совет с простым красноармейцем и обсуждал с ним маршрут следования, – произнес он и привычно бросил взгляд назад, чтобы оценить состояние колонны.

Вопреки его ожиданиям замыкавшие строй солдаты, уловив нотки юмора, стали сами подтягиваться вперед, чтобы не пропустить что-нибудь интересное и тем самым отвлечься от усталости и изнеможения, приободриться и немного повеселиться.

– А как не держать, товарищ лейтенант. – Сержант поправил на плече ремень автомата и сдвинул на затылок шапку.

Последний жест сказал всем разведчикам о начале небольшого словесного представления, которые тот любил устраивать, когда для этого было подходящее время. Строй моментально сократился. Бойцы сбились возле своего командира и подняли головы, ожидая новых порций смеха.

– Вы сами посудите, – продолжил сержант, – впереди парикмахерские всякие, кинотеатры. А товарищ капитан – мужчина видный. Ему и в кино побывать хочется, и побриться начисто. А то все служба и служба. Вот он и вызвал к себе Щукина, чтобы тот ему все подробности поведал.

По колонне прокатилось легкое одобрительное покашливание улыбающихся разведчиков.

– Солдатский юмор – это хорошо! – серьезным тоном ответил лейтенант. – И хорошо, что вы, товарищ сержант, это понимаете.

Командир отделения мгновенно выпрямил спину и вытянул лицо, ощутив свою ошибку в выборе времени и места для шуток. Не зная характера и чувств идущего рядом человека выше его по званию, он понял, что где-то допустил оплошность. Тема для юмора оказалась не очень подходящей. Выражение глаз лейтенанта выдало его негативную реакцию. Что-то сильно резануло по сердцу молодого человека, о чем не мог ведать сержант. Не мог заглянуть в уголки души, где была разлита глубокая скорбь по утраченным родным, сгинувшим где-то на оккупированной врагом территории – его родительский дом стоял как раз недалеко от городского кинотеатра, да еще и возле парикмахерской. Но об этом тот промолчал, решив не обнажать свою печаль кому-либо.

– Товарищ лейтенант! – послышался впереди голос красноармейца Щукина, решившего немедленно вмешаться в разговор.

Командира огневого взвода он быстрее всех определил как довольно строгого и принципиального. И хоть тот и был на вид ровесником Егора, но статус и положение, помноженные на выправку, обретенную во время прохождения ускоренного курса подготовки в военном училище, обязывали лейтенанта поддерживать дисциплину и строгий порядок в вверенном ему подразделении. Не успев набраться достаточного опыта, тот старался казаться жестким, для чего постоянно громко и напоказ выкрикивал команды очень низким, не свойственным ему голосом. С солдатами он был излишне строгим, всячески подчеркивая свое положение, что у него вполне получалось. Только в случае с командиром отделения разведчиков возникли трудности. Произошло легкое столкновение молодости и неопытности лейтенанта с естественной прямотой простого солдата, за время пребывания на фронте прошедшего немало по-настоящему смертельных испытаний.