Петр Волкодаев - Чей мальчишка?

И вдруг тут, проходя мимо крайней комнаты, услыхал какое-то странное попискивание. Будто мыши пищали за створчатой дверью. Санька подкрался к двери. Она была чуть-чуть приоткрыта. В комнате что-то пощелкивало и гудели по-шмелиному людские голоса. Санька прильнул к щели, смотрит одним глазом. За столом сидело пятеро. Одеты все не по-военному: кто в пиджаке, кто в косоворотке, а один — с огнисто-красным чубом — в рыжем свитере. Перед ним на столе стоял нарядный баян, рядом — какой-то аппарат, похожий на самодельный радиоприемничек. Такой однажды смастерили в школе члены технического кружка, семиклассники. От аппарата к стене тянулись провода. Под потолком поперек кабинета была натянута проволочная антенна. Сбоку на аппарате посверкивали никелированные рычажки. Здесь же у стола топтался поджарый офицер с нашивками на рукаве — «СС». Вот он что-то сказал парню в рыжем свитере, тот нажал пальцем сверкающий рычажок, и аппарат запищал по-птичьи:

— Пик… Пик… Пик…

Потом взял в руки баян и вдруг без всякой опаски заиграл советскую песню «Три танкиста». Вскоре по знаку офицера песня оборвалась. Теперь баянист постукивал пальцем по одному лишь клавишу. И опять слышалось:

— Пик… Пик Пик…

Парень в рыжем свитере вышел из-за стола и остановился почти возле самой двери. И щеки, и брови, и даже мохнатые ресницы — все было у него рыжее, с огнистым отливом. А на его месте уже сидел другой «музыкант».

Пятится Санька от таинственной комнаты, спешит на цыпочках к лестнице, где стоит Владик.

— Кто там? — допытывается Владик.

— На передатчиках обучаются, — сообщает Санька. — Пятеро…

Они юркнули в свой класс, и в тот же миг на лестнице, что вела в цокольный этаж, послышался голос Вальтера. Санька весь встрепенулся от страха: едва не застал он их на лестнице…

А через несколько минут пришел Эрих и увел мальчишек на кухню: наступил обеденный перерыв.

Вторые сутки в лесу разведчики ждали сигнала из Дручанска. Но Кастусь молчал. Пришел ночью связной и передал устный приказ: «Ждать». Горячие и нетерпеливые, они втихомолку упрекали командира разведки за нерешительность.

Сетовал на Кастуся и дед Якуб. Старик недоумевал: почему Кастусь мешкает? Всю ночь мимо окна топают немцы, а он не хочет брать. Вишь, не такие… А чего тут сортировать их? Фриц он и есть фриц. Схватил — и волоки его, душегуба, в лес…

Кастусь уговаривал старика:

— Нужен не какой попало фриц, а «толковый», «порядочный».

— Нету среди них порядочных! — ярился дед Якуб. — Все они мерзотники…

— Не кипятись. Поищем… Олуха украсть недолго. А что толку в нем? Может, найдем штабного работника. Вот что, Якуб. Сходи-ка ты к своему дружку-бочару. Разведай, что за немцы квартируют на Больничной улице.

Кастусь и сам уже начал волноваться. В штабе бригады ждут с часу на час «языка», а он, Кастусь, все еще ищет. Может, в самом деле, не ждать «толкового», а схватить первого попавшегося! Надо сегодня же ночью выкрасть одного из патрулей. Вот старик вернется и…

Дед Якуб не замешкался у бочара. Вернулся вскоре. Едва переступив порог, таинственно сообщил:

— Нашел… — и, озорно усмехнувшись, добавил — «Порядошного…»

— Говори толком, — потребовал Кастусь.

Но чудаковатый и своенравный старик не сразу рассказал о своей «находке». Прежде побаловался табачком, потом, навешав серых куделей под потолком, обстоятельно и деловито стал выкладывать.

Оказывается, через два двора от бондаря у вдовы Шпачихи квартирует какой-то офицер со своим денщиком. Дед Якуб уверял, что офицер служит при штабе и что он важная птица: пешком не ходит, а все на машине…

В начале ночи Кастусь с двумя разведчиками пробрался на двор к Шпачихе. Затаились. Кастусь выждал, пока пройдут мимо двора патрули. Заглянул в окно горницы, где мерцал желтый свет. На тахте сидел в одной нательной рубахе тот, кого дед Якуб назвал «порядошным». На узком носастом лице — черные усики «под Гитлера». Прямые пряди волос тоже зачесаны на косой пробор. Листает какой-то журнал, карандашом подчеркивает. На столе в картонных плошках горят походные свечки. Посередине стола — желтый портфель, рядом с ним вынутый из кобуры парабеллум. Офицер встал с тахты, задул одну свечку. Ходит по комнате… «Скоро ляжет спать», — смекнул Кастусь и шагнул за сенцы, ко второму окошку, которое тоже смотрело на двор. Тут была передняя. Денщик — пожилой, с глубокими залысинами ефрейтор — сидел на табуретке и усердно натирал мелом регалии на френче офицера. Он повернул френч к огню, на нем сверкнул позументом погон майора…