Петр Волкодаев - Чей мальчишка?

Черный «оппель», как расторопный жук, шмыгнул с площади за деревья. Тянет к реке тощий хвост пыли.

Автоматчики суетятся, бегают вокруг толпы, заставляют ставить посуду на землю. Потом гонят всех в проулок, на дорогу, что уползает к мосту.

В колонне нарастают голоса:

— Попались в ловушку!

— Обхитрил, носатый черт!

— Дед Якуб, и ты на кукан угодил?

— Запутали, окаянные…

— Опростоволосился, значит, старый рыбак!

Вдруг над толпой пронесся женский надрывный голос:

— У меня детишки замкнуты! Обкричатся ведь…

Из колонны выскочила женщина в кирзовых сапогах… Ее хлестнул сзади угрожающий окрик автоматчика. Она вздрогнула, на миг замешкалась, а потом вдруг, подхватив подол одной рукой, побежала от колонны прочь.

— Хальт!

Немец сорвал с шеи автомат, сыпнул над головой беглянки длинной очередью. Она с испугу села на дорогу, закрыла ладонями голову. Тот, который стрелял, кинулся к женщине, пинками поднял ее с земли и, тыча в спину автоматом, затолкал опять в колонну.

Когда выстраивали колонну на площади, Санька очутился в первом ряду с краю. Идет, а сам все поглядывает на автоматчиков. Выскочить бы из колонны да за плетень… Робеет: бить будут, если поймают.

У бревенчатого моста замешкалась. По дощатому настилу громыхают грузовые автомобили. Кузова крыты брезентом. Везут какую-то поклажу.

Санька жмется к перилам. Слева гудят автомашины, справа — сваи, обрыв. Два автоматчика стоят на мосту. Курят. Глазеют на крупповские махины. Остальные конвоиры где-то позади колонны.

Шмыгнул Санька под перила, обхватил сваю руками и — вниз… Притаился под мостом. Ждет, когда уведут колонну. Скрипят доски над головой, топают вразнобой ноги. Пошла, значит…

Вечером дед Якуб принес Санькину бутыль с керосином на донышке. Подшучивает над Санькой:

— Ловко ты по свае… Заноз на пузе нету?

— Небось за ячменем тоже побежишь? — колет старика бабка Ганна ехидным вопросом. — Мешок осьминный не забудь…

— А у меня карманы в шароварах что твои мешки. — Дед Якуб хлопает ладонями по брюкам, потом поворачивает седую голову к Саньке. — Ложись спи. Завтра чуть свет подниму. У Фока работы по горло, а ты шлендаешь без дела! Ишь, абибок!..

Санька принял шутку старого рыболова всерьез. Дед Якуб из избы, а Санька — на чердак. Пускай утром ищет. Прикорнул возле теплого дымохода. На зорьке встрепенулся. Знобко… Припал к чердачному оконцу — площадь райцентра, как на ладони. Пусто там. Только черная заплата лежит на булыжнике, где стояла вчера цистерна.

На восходе солнца выкатился на площадь грузовик. В кузове мешки навалены. Остановился под липами. Санька смекнул: «Ячмень привезли…»

А вон и автоматчики вчерашние… Топчутся возле грузовика. Дручанцев ждут.

Санька тоже ждет — сейчас постучит в окошко дед Якуб. Но время идет, а старик не появляется. Видно, спит еще. Намаялся вчера… А может, один, без Саньки, подался за ячменем? Небось уже отвешивают.

Снова приник Санька к оконцу. Обшаривает площадь глазами. Нету людей возле грузовика. Только мешки лежат на земле — белые, как гуси. Да автоматчики без дела шатаются по скверу…

А по чердаку гуляет вкусный запашок. Щекочет ноздри. Слез Санька с чердака. В чулане бабка Ганна с кошкой разговаривает, бранит за что-то пройдоху. На столешнице картошка отварная сизым парком исходит. Положил Санька две картошины в карман, посолил ломоть хлеба, карабкается опять наверх.

На площади по-прежнему пусто. Но вот дощатые ворота комендатуры распахнулись, и со двора выехал верхом на Байкале Фок. Застоявшийся рысак рвался в карьер, а комендант осаживал его поводьями. Жеребец разгневался — мотает головой, пятится к комендатуре. И вдруг возле самого крыльца поднялся на дыбы. Санька ликует: сейчас норовистый Байкал сбросит седока… Однако Фок каким-то чудом удержался в седле, взмахнул плеткой над головой коня. Тот сделал два прыжка, потом пошел по площади легкой красивой иноходью. На серой спине лоснятся крупные черные «яблоки».

Фок подъехал к грузовику, что-то приказал автоматчикам, и они сразу засуетились, кинулись к мешкам, бросают их опять в кузов. Рыкает грузовик от натуги, увозит мешки с площади. И автоматчики куда-то бегут…

Потом где-то на главной улице бухнул выстрел, его отголоски гулко заплескались над крышами.

И вдруг пошла греметь по Дручанску стрельба: хлопают револьверные выстрелы, ухают бельгийские винтовки, захлебываются яростными очередями автоматы.