Николай Стариков - Ваше благородие

Незначительное сопротивление оказали переплывшие вслед за немцами примкнувшие к ним люди. Они высадились на прибрежной отмели, укрытые обрывом правого берега в момент, когда заслоны открыли огонь на поражение. Не мудрствуя, пособники немцев вновь возвратились в лес «западный» под прикрытием огня друзей-товарищей по несчастью. Однако неприцельный огонь боевиков вскоре прекратился, не причинив вреда нарядам заслонов.

Когда руководитель резерва последним доложил командиру мобильного отряда, что потерь в подразделении нет, Анатолий хлопнул ладонью себя по колену.

— Дело сделано, — сказал он заместителю по политической части, неотлучно находившемуся при нем. — Потерь нет за исключением шести человек раненых, которых подлечит отрядный фельдшер в подразделении. Есть о чем доложить в штаб войск НКВД!

Офицеры сидели на поваленном дереве в ожидании докладов о потерях противника, собранном оружии, военном снаряжении. Подошел ординарец и сообщил, что задержан какой-то сморчок, желающий видеть непременно старшего из офицеров. С командиром роты разговаривать не пожелал.

— Давай «сморчка» сюда, а солдат-конвоир пусть идет в свою роту.

Подошел невысокий человек, облепленный с ног до головы засыхающей речной глиной.

Казалось, он маскировался грязью, прежде чем попасть в плен. «Сморчок» же преобразился, увидев русского майора. Он выпрямился, пропала дрожь в теле, хотел щелкнуть каблуками при виде старшего по званию офицера, но в сапогах смачно хлюпнуло, из голенища потекла желтая струйка. Доставленного это не смутило, чеканя каждое слово, он представился по-русски:

— Капитан Фессель, офицер разведывательного центра группы армий «Юг».

— Документы при себе? — спросил Макаров.

Не удостоив младшего офицера вниманием, пленный ответил:

— Есть, но за фамилией Ангел, что по-русски означает «удочка». Другие данные с удостоверения тоже не мои.

— Можете не переводить, если трудно, — ответил старший лейтенант, — я немецкий знаю.

— О! — изумился Фессель, он же Ангел. — Русский я знаю в совершенстве.

— Где и что вы собираетесь удить? — спросил замполит.

— Миссия у меня конкретная, о ней я могу сказать лишь старшему начальнику. — Он вновь не удостоил взглядом Макарова.

— Это мой заместитель. От него секретов не имею, — сказал Шведов.

— Господин майор, дело действительно весьма важное. Отправьте меня к старшему начальнику. Если сочтет нужным, он сообщит вам, о чем сейчас я обязан умолчать. Вы человек военный и, похоже, неплохой командир, коли организовали так удачно для себя операцию. Дело же мое носит иной характер.

— На нет и суда нет, — ответил Анатолий. — Приведите себя в порядок, капитан. Вас в таком затрапезном виде начальству представить не могу. Валера, — позвал он своего ординарца, — помоги пленному помыться, просушиться. Майору Бодрову надо показать его в приличном виде. Конвоир в помощь нужен?

— Ги-ги, — показал в улыбке крупные зубы двухметровый Валера. — Перерасход внимания получится.

— Как вы попали в окружение? — вновь обратился Шведов к Фесселю.

— Господин майор, не вынуждайте…

— Ладно, идите с Валерием.

— Чего вы с ним цацкаетесь? — возмутился Макаров. — По зубам навернуть пару раз, все выложит.

— Зачем нам знать то, чего не следует знать? Вы в войсках НКВД давно?

— Нет. После госпиталя направили к вам.

— Служба у нас такая. Знать надо, и твердо, лишь то, что требуется для дела.

— Каждому командиру, — возразил старший лейтенант, — положено знать задачу начальника ступенью выше.

— Это верно для общевойскового боя. Деятельность войск НКВД можно охарактеризовать как оперативно-боевую. По форме наши боевые задачи во многом схожи с армейскими, но содержание совершенно иное. Войскам НКВД приходится иметь дело с преступниками всех мастей и оттенков, предателями Родины, пособниками врага, его агентурой. У общевойсковых враг один, тот, что впереди, у нас он вокруг. В основе успеха нашей работы лежат бдительность, анализ, оперативность, соблюдение секретности.

— Товарищ майор! — крикнул ординарец. — Подойдите к нам, пленный желает что-то сообщить.

— Иван Петрович, посидите здесь. Немец явно не хочет иметь свидетелей разговора.

Шведов подошел к пленному, с остервенением смывающему с себя грязь. На перекладине между двумя деревцами сушилась его одежда.

— Разрешите мне отлучиться на две-три минуты, — обратился Валерий, — дровишек надо насобирать для костра.