Александр Бабин - Узник концлагеря Дахау

– Хорошо, я недолго.

Татьяна, войдя в избу, застала отца за насадкой берестяных поплавков на рыболовную сеть. Он сидел на лавке у распахнутого окна, на подоконнике стояла фарфоровая кружка, из нее струйкой поднимался пар. Молчаливо посмотрел на дочь, взял кружку, неторопливо отпил пару глотков и снова продолжил работу.

Татьяна, как ни в чем не бывало, подошла к печи, ухватом достала из нее чугунок, деревянной ложкой наложила в тарелку гречневую кашу, села за кухонный стол и стала есть.

– Что ты ешь всухомятку-то, в чайнике шиповник запаренный, я его недавно подогрел, – отец мягким голосом нарушил тишину.

«Слава богу, пронесло с отчетом», – подумала Татьяна и налила в кружку отвар шиповника и чуть отпила:

– Чай сластит, ты что положил в чайник корни солодки? – подстраиваясь к отцовскому голосу, чтобы он ее не ругал. Значит, не догадывается, что провела ночь с Иваном. Во дворе имелся небольшой домик из сколоченных досок, и летом с подружками в нем часто вечеровали. Отец и сам допоздна в нем засиживался, заряжая патроны к своему ружью, готовясь к охоте. Отец старший в артели по заготовке рыбы и разной лесной живности. На окраине Куртамыша звероферма с чернобурками, песцами, норками. У него с товарищами по берегам озер выкопаны землянки, называют их ночлежками. А в лесах срублены избушки там все время проводят рабочие дни. Рыбу закатывают в деревянные бочки, круто солят. Отец говорит, зверьки с аппетитом едят их заготовки. Зимой капканами и петлями ловят зайцев, лис, осенью охотятся на дикую птицу. Звероферма отцу за его труд платит деньги, поэтому работать в колхозе за трудодни он не желает. Отец не пьет спиртного, не курит, охота и рыбалка для него отдых, и это его жизнь, так он говорит своим сыновьям, моим родным братьям Ивану и Афанасию. Братья почти погодки, восьми и шести лет. В деревне родителей уважают, величают по имени-отчеству – отца Семеном Ивановичем, маму Анной Николаевной, фамилия наша Сергеевы. Три года назад, по соседскому навету власти нашу семью обозвали кулаками, из волости внезапно пожаловали милиционеры. В хозяйстве кормились две коровы, так одну скотину с годовалой телкой увели с собой. Расспрашивали отца, где прячет деньги, на что им ответил отказом. Обыскали весь дом, даже в подполе картошку перерыли. Не найдя денег, отца с мамой продержали всю ночь в сельсовете. Братья, а им тогда годков-то было и того и меньше, прижавшись ко мне, просидели до утра, смотря в окно. С тех пор отец к людям при власти относится настороженно. Кого он уважает так это нашего председателя сельсовета Василия Степановича, он за крестьянина стоит душой.

Семен Иванович встал и сел рядом с Татьяной:

– Мы с матерью со сватами на счет свадьбы ладком обговорили, стол накроем в их дворе, погода нынче позволяет. С нашей стороны придут тринадцать человек, только близкие, всех за стол не усадишь, полдеревни родственников. У сватов и того меньше, с подружками сама решай, без них свадьба не обходится, а у Ивана дружки. Ну да ладно, свадьба у человека раз в жизни бывает, а жизнь у крестьянина не сладкая.

Татьяна, чтобы не молчать, отцу ответила:

– Иван на свадьбу пригласил своего дружка Ермолова Михаила. Он ему хвастался – новую гармонь купил.

– А-а, Мишка! Он лихой гармонист, бабы все пятки себе отобьют, как на работу пойдут, если что, ползком. А, дочка?! – сказал с такой теплотой в голосе, что Татьяна, не сдержав эмоции, обняла отца, прижалась щекой к его щеке.

– Папка, как я тебя люблю! – заплакав.

– Понимаю, дочка, с родного дома да в чужой, но ты не унывай, мы с матерью тебя в обиду не дадим. Обижать станут, приду, за руку возьму и домой приведу. Что нам люди, пусть потом по дворам языками чешут, детей с ними не крестить. Все будет хорошо. Иван – мужик работящий, образованный, восемь классов закончил, вот внучат народите, всем радости хватит, ребятишки, они, сближают семью. Вон видишь, как у нас с матерью получилось: ты уж замуж выходишь, а твои братья еще босонята. А вот и они!

Из горницы вышел Иван, за ним следом Афанасий, не ответив отцу, шмыгнули в сенцы в открытую дверь.

– Вам что не спится, куда в такую рань собрались? – прикрикнул он им вдогонку. – Вот сорванцы, никак рыбачить собрались, – сказал уже себе под нос. – Пусть рыбачат, детство оно ведь один раз в жизни богом дается, его не вернуть. Взрослая жизнь совсем другая, если рядом человек не люб, долгой покажется. Мы вот с матерью живем душа в душу, и вы с Иваном постарайтесь прожить по-людски. Всякие трудности будут на пути, судьба она тетка ворчливая, бывает, приходит и с косой! Ты ешь, а то опоздаешь на работу. Пшеницу веете? Заходил к вам на ток, посевная прошла, а гурты на треть убавились. Прошлый год урожайный. Оно ведь как получается, год на год не приходится, дай бог нынче хлеб уродился, – отец задал вопрос и сам же на него ответил.