Артём Чепкасов - День за два. Записки «карандаша» чеченской войны

Сам не знаю, почему, но свет погасил, словно чего-то стеснялся, хотя это было не так, и мне очень хотелось рассмотреть временную подругу голой. Я так давно не видел красивого тела, тонких, почти воздушных очертаний шеи, груди, бёдер, что опасался, мои представления о женщине там, в палатке неподалёку от чеченского аула, окажутся ошибочными, и эта девушка, что теперь была покорна мне, окажется вовсе не такой, как я мечтал.

Легко обняв за талию, я осторожно, будто боясь повредить дорогую вещь, втянул её запах, провёл ребром ладони по волнистым длинным волосам, и принялся неспешно расстёгивать блузку. Пальцы не слушались, словно я раздевал женщину впервые в жизни. Но и это было неправдой, я прекрасно знал, что нужно делать, однако за время ратной службы отвык и в плотских утехах ощущал себя новичком.

– Волнуешься? Первый раз или давно не было? – тихо и заботливо спросила она, помогая стянуть с себя джинсы.

И это был самый ласковый, певучий девичий голос, какой я когда-либо слышал за свои девятнадцать лет.

В ту невыносимо долгую минуту я влюбился, как ещё никогда, а отвечать любимой женщине, что ты не можешь, нельзя. Это низко для мужчины. Ведя женщину в постель, ты должен быть сильным, уверенным, смелым. Может, даже несколько грубым и жёстким. Совсем чуть – чуть. Ты же крепость берёшь, а нежные хлюпики на подобное не способны.

Но я был мужчиной, и я справился. Мелко дрожащие пальцы мои скользнули по обнажённой мягкой коже, осторожно коснулись груди. Не прошло и нескольких секунд, как я уплыл.

Помню только, что больше всего на свете хотел поцеловать проститутку в губы, а она умело уворачивалась, и делала то, для чего была рождена.

Какая мерзость. Как несправедливо. Ради чего, мы – мужики, готовы идти на смерть, если женщины – они вот такие вот? Неужели все они только для этого? Нет, так быть не должно и так не будет. Но в те минуты невероятного блаженства, я хотел, чтобы было только так и не иначе. Один всего лишь разочек. Мне было очень хорошо и, стряхнув все гадкие мысли, я окончательно растворился в любимой, ничего уже больше не соображая. Меня будто бы никогда и не существовало.

Свет мы так и не включили, и возлюбленную я не видел, но она определённо была такой, какую я и хотел всё, то долгое время, что был солдатом. Её стон сводил с ума. И это всё, что я о ней помню.

В себя пришёл, как и прошлым утром. Оттого, что меня кто-то сильно тряс за плечо.

– Подъём.

Не в силах раскрыть глаза, я отмахнулся, перевернувшись на другой бок.

– Татарин, иди к чёрту.

В следующую секунду неведомая мне сила бесцеремонно сбросила меня с кровати, и я больно ударился об пол.

– Вставай, урод!

Дивный, сказочный сон, который я не помню, враз покинул меня. Свет в комнате горел настолько ярко, что я не сразу сумел разглядеть, кто это такой наглый стоит передо мной.

А это были менты. Конечно, кто же ещё, как не они, могут вести себя так бесстрашно, нисколечко не опасаясь наказания за грубое поведение?

Их было двое. В форме. Оба высокие, довольно-таки крепкие. Один рыжий, другой чернявый. Сержант и старший прапорщик.

– Встал, говорю! – рыжий не больно пнул меня по ноге.

Так, для острастки.

Стыдливо прикрывая пах, да судорожно оглядываясь в поисках формы, я поднялся на ноги и поначалу не обратил внимания на то, что проститутки в комнате нет. Возможно, и она мне просто приснилась.

– А чего? – невнятно пробормотал я, натягивая кальсоны со штанами.

– Узнаешь. Быстрее собирайся, некогда тут с вами, – ответил страж порядка.

Тот, что чернявый, и я усмехнулся. Опять добрый и злой. Так уже было.

– Чё ты скалишься? – рыжий, не дожидаясь, пока я застегну китель, толкнул меня в спину и дал пинка под зад. – Бегом, говорю, пошёл.

Оказавшись в зале, я увидел остатки дембельского пира и осколки разбитой посуды на полу. Порванная скатерть безвольно свисала со стола, как раненый всадник еле держится на верном коне, через силу мчащем его к своим. Край её был испачкан, и похоже, кровью. В комнате больше никого не было, а в окне, ошалевшем от увиденного в этой квартире, испуганно застыла ночь.

– Да, что случилось? – повторил я вопрос.

Мне не ответили. Бушлат я напялил быстро, а шапку на голову, да ещё задом наперёд мне водрузил чернявый мент.

– Вещи мои где? – завертел я головой в поисках своего вещмешка. – Дайте, шмотки заберу, товарищи милиционеры…

– Какое имущество может быть у солдата? – усмехнулся сержант. – Трусы, ремень да сапоги.