Леонид Моргун - Легион

– Знаю, – усмехнулся Метелл и привел эпизод с листовкой, Мауриций язвительно рассмеялся.

– По-моему, – сказал он, прихлебывая вино, – это первый в истории Рима случай, когда в народе настолько явно пробудилось поэтическое чувство. Про его предшественников рассказывали скабрезные истории, в которых было мало что выдуманного, кое на кого писали памфлеты, но чтобы такое количество стихотворений! – он покачал головой и сказал вполголоса, зорко поглядывая в сторону выхода: – Редко кого народ так ненавидит, как этого плешивого Нерона. Но, будем справедливы: в Агенобарбе было хоть какое-то величие, Веспасиана тоже ругали за жадность, но любили. Тита – просто любили, хоть и поругивали. Этот же… Веришь ли, дорогой Метелл, когда я узнал, что тебя из армии вызвали во дворец, я посчитал тебя приговоренным и потому не торопился на встречу с тобой, так что даже заставил тебя ждать. Я же знаю, и все знают, что в обычае этого палача, рядом с которым невинными детьми кажутся и Синис, и Прокопт, и Керкион [44] Легендарные древнегреческие злодеи и убийцы. , – издевательство над человеком сочетать с самым низким лицемерием, и, клянусь, ни при одном принцепсе не было столько трескотни, столько самовосхвалений, столько болтовни о народном благе. Видел бы ты, с каким потуплено-смиренным видом он принимает золотые и серебряные статуи, которые вынуждены дарить ему провинциальные городки. А сколько он возвел посвященных себе монументов, храмов, арок. Кстати, на одной из них недавно появилась надпись, над которой хохотал весь город.

– Какая же?

– «Арка»? – сказал Мауриций и с хитрецой взглянул на друга.

Клавдий с удивлением вскинул брови.

– Греческими буквами, [45] По-гречески это слово означает «довольно», «хватит». – пояснил Гай.

Оба громко расхохотались.

– А что ты станешь говорить, если тебя пригласят на государственную службу? – осведомился Метелл.

– Кто? Цезарь?

– Причем тут цезарь? Лицо, обладающее полномочиями. Скажем на военную службу. Пошел бы?

– Но… – Мауриций развел руками. – Я раньше никогда не служил и…

– Солдат у меня будет предостаточно, – успокоил его Метелл. – Но помимо воинской службы в войске требуются люди, владеющие чисто гражданскими специальностями. Мне потребуется человек на должность, скажем, начальника канцелярии. Или историографа. Для описания наших подвигов на войне нам будет нужна талантливая личность, не хуже Ксенофонта…

– Что?! – срывающимся голосом воскликнул Мауриций. – Ты предлагаешь это мне? Мне!.. Но ведь ты знаешь, что я…

– Это не имеет значения, – отмахнулся Клавдий. – На правах легата я имею право брать в свиту кого угодно, от танцовщиц до гладиаторов. Мне потребуются грамотные люди. А тебе, насколько я знаю, в грамотности не откажешь… Ну что ты, Гай, успокойся…

Обняв его, Гай Мауриций заплакал.

– Ты даже не спрашиваешь, какое я тебе положу жалованье.

– Ах, какое это имеет значение! – радостно сказал Гай.

– Какое?! – воскликнул Клавдий. – Да ты рассуждаешь, как наш кровавый плешивец-август и его прихвостень, старая обезьяна Капитон, чтоб ему захлебнуться в клоаке!..

С Титинием Капитоном Клавдий встретился несколькими часами ранее в храме Сатурна, где находилось государственное казначейство, эрарий. Величественного вида старец трудился над папирусными свитками, время от времени раскидывая камешки по счетной доске.

– А, вот и наш славный воитель! – сказал он с улыбкой, едва завидев префекта.

– Будь в добром здоровье! – почтительно приветствовал его Метелл.

– Какое уж здоровье в моем возрасте, – заохал старик. – Просыпаешься утром и не знаешь, не придется ли вечером нести дань Харону,

– Полагаю, ему не часто попадаются столь богатые клиенты. – пошутил Клавдий.

Капитон всплеснул руками,

– Вот! И ты считаешь меня богачом. Конечно, раз я сижу на золоте, я должен быть богат, как Крез. Но, между прочим, сам я беднее храмовой крысы. Питаюсь на самосской посуде [46] Из глины острова Самос, т. е. из дешёвой керамики. , так что стыдно гостей в дом пригласить. Стоит мне положить на стол хоть одно серебряное блюдо, и весь Рим завопит: глядите, как он наживается на наших бедах! Но никто и никогда не сможет доказать, что в расчетах у Капитона не сошелся хотя бы один асс. И потому я спокойно сижу на своем месте, уже который год. И просижу ещё долго, если будет на то воля богов.

Они прошли в кабинет, где продолжили беседу среди стен, уставленных ящиками с бумагами. Капитон плотно прикрыл за собой дверь.