Chris Layne - Сын Сайпана

Холодная, влажная земля джунглей охлаждала меня. Пришло время.

Я напряг слух, чтобы услышать всё. Пьяный смех, как и всегда, слышался со стороны нашего соседа. Американец, который там жил, ветеран Второй Мировой войны, проводил свои дни, рассказывая детям, что он не хочет говорить о войне. Каждый раз, когда мы собирались уходить, он начинал рассказывать историю. Его любимой была: как он собственноручно вынимал обойму из японской винтовки. Мы слышали его истории много раз, но они нас никогда не утомляли.

Я начал прислушиваться к звукам с другой стороны. Я услышал из далека, как завелась машина – это был звук четырёхцилиндрового мотора автомобиля Судзуки. Мне стало интересно, кто это может быть.

Пушистый шарик с бархатными ножками пробежался по моей ноге в шлепанцах.

– О господи, это же землеройка!

Так как на Сайпане не было змей, длиннохвостые мыши заполнили весь остров. Они выползали только по ночам, я начал молиться.

Я вцепился рукой в серебряный крест на своей тонкой цепочке. Моя мама надела мне его в один из воскресных дней и сказала мне, что Иисус всегда будет со мной. Я поверил ей тогда, но я не верил сейчас, находясь на Сайпане.

Я выскочил из папоротника и побежал к козырьку. Когда я открыл парадную дверь, я услышал позади меня громкие шаги, которые приближались ко мне.

В тёмной гостиной мелькал включённый телевизор. Метеоролог указывал на карту северных Марианских островов. Я поспешил к экрану телевизора и бросился на диван. Я услышал громкую брань снаружи, поэтому я сосредоточил своё внимание на различные статуэтки божества, которые мой отец собирал и выставлял в гостиной. Даже несмотря на то, что я концентрировался на предметах, моё сердце продолжало быстро стучать. Облик Патрика захватил все мои мысли.

Я начал вспоминать о доме в Арканзасе и о прудах, в которых я рыбачил после школы, а в качестве приманки собирал вручную гусениц в ближайших ручейках. Окунь и басс часто попадались мне на крючок. Если мне везло, то попадался сом. Мама готовила для меня филе и жарила рыбу. Я любил ее и раздумывал снова попытаться отправить письмо по электронной почте. После последнего урагана, названным местным тайфуном, который обрушился на остров, доступ в интернет здесь стал невозможен. У моего отца интернет был на работе, но мне не разрешали им воспользоваться.

Со стола мачехи в углу, я взял карандаш и лист бумаги, сел в её кресло и начал писать.

«Дорогая мама», написал я.

Было 10 мая. Мой самолет вылетает 13 августа. Я пытался подсчитать количество дней, остававшихся до возвращения домой. Но я потерял способность мыслить.

«Жить здесь на острове Сайпан с папой ужасно…»

– Время обедать!

Худощавая мачеха Селеста вышла из кухни, неся белую посуду в руках. Она поставила еду на обеденный стол и снова исчезла на кухне. Я уставился на то, что написал, покачал головой и выбросил листок в мусор. Я оглядел комнату, чтобы убедиться, что никто не видел этого.

Дверь скрипнула. Патрик вошел, его глаза сконцентрировались на мне. Я отвернулся и сосредоточился на том, чтобы не двигаться. Желание бежать охватило меня, когда он приблизился. Он был худым, но высоким, в сравнении со мной. Его руки сжались в кулаки.

– Пошли!

Я обошёл Патрика и направился к столу. Строгий наказ отца, что бы мы “прекратили”, спас меня от удара. Я схватил журнал, который сегодня уже читал и сел за стол. Патрик уселся напротив меня.

– Что случилось, Патрик, дорогой? – спросила Селеста.

Её короткие ногти постукивали по столу в быстром ритме. Она не смотрела на Патрика, её взгляд был направлен на розовый ноготь на правой руке. Он был на сантиметр длиннее чем другие. На вечеринках, когда Селесты не было рядом, папа рассказывал всем, кто его слушал, что она нужна ему ради кокаина. Он всегда улыбался после сказанного, но я никогда не понимал почему. Как-то мой отец упомянул, разговаривая с другим человеком, что только богатые люди могут позволить себе кокаин.

– Ничего. – сказал Патрик, отвечая Селесте.

Его взгляд был направлен на меня. Я знал ответ на вопрос своей мачехи и подмигнул Патрику. Его брови приподнялись, а глаза сузились.

– Ты! – сказал Патрик.

– Что? – спросил отец, посмотрев на нас двоих.

– Ой, ничего.

– Если ты собираешься что-то сказать, – произнёс отец – скажи это так громко, что бы каждый мог услышать тебя!

Патрик кивнул.

– О господи, ты понимаешь меня? – крикнул папа.

– Да, сэр.