Богдан Сушинский - Власов - восхождение на эшафот

Здесь просто грешно было думать обо все еще происходивших где-то там, за пределами этого рая земного, последних сражениях войны; о вражде и неукротимой смерти, бродившей по вершинам окрестных горных хребтов. Здесь все взывало к вере в грядущие дни и к мечтательной умиротворенности.

– Как видите, мой генерал генералов, я по-прежнему остаюсь верной своей привязанности к вам, – сказала Хейди фон Биленберг, встречая его в фойе, в окружении нескольких офицеров СД, которые, впрочем, сразу же отдалились, предпочитая держаться на почтительном расстоянии. – Несмотря на все те ужасы, которые творятся сейчас почти на всех землях Европы, я по-прежнему верю в ваше земное и небесное призвание. Именно поэтому я здесь, именно поэтому горжусь, когда кое-кто из старых друзей все еще называет меня «правительницей России», пусть даже будущей.

Выслушав это, Власов грустно улыбнулся. О, нет, Хейди Биленберг даже не пыталась входить в роль романтической возлюбленной. Она оставалась особой земной, рассудительной. Другое дело, что в этой своей рассудительности она все еще вынашивала такие житейский планы, от которых сам он, генерал Власов, давно и благоразумно отказался.

– Думаю, что они попросту подшучивают над вами, Хейди. Неужели не понятно, что теперь мы очень далеки от триумфального возвращения в Москву? Как никогда ранее, далеки.

– Они, может, и подшучивают, но я-то не шучу, – вскинула подбородок женщина, и Власов уже в который раз отметил про себя, что со дня их знакомства Хейди разительно изменилась: эта величественность в фигуре, этот властный голос и твердость в походке.

В отличие от своего генерала генералов, Хейди уже внутренне перевоплощалась в ипостась супруги правителя России, понимая, что с приходом председателя КОНРа к власти реально властвовать в России будет она, Хейди Власофф, а не он.

– Ты хотя бы понимаешь, что осталась последней в этой земле, кто все еще верит, что в конечном итоге я смогу поднять русский народ на восстание и взять власть в Кремле в свои руки? По-моему, ты живешь в каком-то своем, мало кому понятном и доступном мире.

– Так и нужно. Пусть все остальные живут в собственных мирах, – холодно улыбнулась Хейди. – Я советовалась со своим братом Фридрихом, с дипломатами и некоторыми генералами войск СС. Все они согласны, что эпоха Гитлера рушится, но в то же время все уверены, что на руинах ее уже создается Четвертый рейх, править в котором будут люди, которые вернут Германию в лоно западного мира и сделают ее воинственным членом союза западных держав в борьбе против русского коммунизма. Причем в этой борьбе ставка может быть сделана именно на вас, генерал генералов, как на будущего вождя «Белой России». Да, фюрер вас так окончательно и не признал, он с вами не встречался. Но, может, это и к лучшему? Разве вы не заметили, как охотно встречались с вами в последние месяцы Гиммлер, Геринг, Геббельс; как изменилось отношение к вам Розенберга, Кейтеля, Кёстринга, Риббентропа, других политиков, генералов и фельдмаршалов?

– Да, это стало заметным для многих, – сдержанно согласился Власов.

Они достигли того уголка парка, где тропинка упиралась в мощное корневище ивы, из-под которого вытекал небольшой ручеек, и умиленно уставились на него, поражаясь неиссякаемости этого символа живой природы.

– Понимаю, какой сложный и опасный период в своей жизни вам предстоит сейчас пережить. Поэтому демонстративно выхожу за вас замуж. Кстати, благодаря этому браку мы можем добиться, чтобы вы стали подданным Германии и, таким образом, спасли себя от преследований, которым коммунистический режим намерен подвергнуть всех, кто остается советским гражданином.

– Принять подданство рейха?! – вскинул брови Власов, только теперь понимая, почему в последние дни Хейди так настойчиво добивалась бракосочетания с ним, генералом, который, казалось бы, стоит на грани катастрофы и вверенной ему армии, и своей личной.

– Помня, что очень скоро оно способно перевоплотиться в подданство новой Свободной Германии. Только сами вы должны взбодриться, преисполниться веры в свое призвание, почувствовать себя правителем России, пусть даже пока что и не признанным. А то ведь, – пристально всмотрелась фон Биленберг в выражение его лица, – у вас вид, человека совершенно разуверившегося в своем «маршальском жезле», несмотря на то, что он уже давно находится не в солдатском, а в генеральском ранце.

– Ты права, Хейди, – с благодарностью сжал кисть ее руки Власов. – Надо взбодриться, – неуверенно как-то произнес он, вспомнив о том, что в эти минуты лучшая, ударная дивизия армии бесславно погибает где-то далеко от его новобрачного ложа, на берегах Одера.