Валерий Соловьев - Лекарство от блицкрига

Во второй половине 30-х годов сталинское руководство все-таки немного «въехало» в то, что микроскопами не стоит постоянно забивать гвозди, и стало повсеместно создавать так называемые «шарашки».

Костя первый год на зоне занимался лесоповалом и на этой тяжелой работе надорвался, хотя и не был «хлюпиком-ботаником» или белоручкой. Он вполне мог сгинуть от непосильных условий труда, если бы руководству лагеря не потребовался художник для оформления различных стендов и красочных плакатов. Потом позже также выяснилось, что одной из конструкторских «шараг» требуется хороший макетчик и Костя, благодаря своему таланту, легко освоил и эту тонкую и высококвалифицированную работу. А когда лагерное начальство проведало, что Костя Карасев еще и талантливый гармонист и аккордеонист, то создало ему условия для того, чтобы он мог принимать участие в лагерной самодеятельности. То есть пребывание в зоне для «счастливчика» Константина Карасева стало почти комфортным (по лагерным меркам конечно).

Но, правда жизни такова, что всему хорошему рано или поздно приходит конец. И Костя, с недоумением и недоверием узнал, что его освобождают от его «счастливой» творческой жизни в исправительном учреждении великой страны победившего социализма. Дело в том, что все родственники Константина ни слова не писали в своих письмах, что ведется большая и интенсивная работа по его освобождению и реабилитации. Об этом очень попросил хитроумный и многоопытный Фрейдзон, знающий, что вся переписка между заключенными и их родственниками подвергается регулярной перлюстрации.

Костю должны были встречать его близкие родственники в Ленинграде на улице Каляева, названной в честь известного террориста, что было символично и навевало грустные размышления. Ворота спецприемника НКВД медленно открылись, и оттуда не спеша вышла небольшая группа счастливчиков – бывших заключенных, выпущенных на свободу. Все трое: Юля, Лидия Николаевна и Дима внимательно всматривались в вышедших, сильно исхудавших людей.

Один из освобожденных сидельцев приветственно замахал рукой. Черты его лица показались для встречающих чем-то знакомыми.

«Юля! А это не Костя?» – с сомнением спросила свою дочь Лидия Николаевна, внимательно всматриваясь к быстро подходившему к ним мужчине, выглядевшему лет на 45. Подошедший действительно оказался Костей, хотя в таком виде его не узнала бы и родная мать. Первой его обняла и расцеловала Юлия, удивляясь тому, как может заключение изменить человека – за три года ее муж превратился из совсем молодого веселого парня в уже поседевшего и потрепанного жизнью мужика. Через некоторое время Костя был окончательно идентифицирован и признан даже Димой в качестве любимого отца и Юлией в качестве законного мужа.

Придя домой, все домочадцы сели за праздничный стол, накрытый в честь освобождения главы семейства. Костя поглощал кулинарные изыски с такой скоростью и энергией, как будто бы его в лагере не кормили вообще. Не забывал он и про спиртные напитки, которые вливал в себя как воду, почти не хмелея. Но во время праздничной трапезы, услышав звук подъезжающего автомобиля, Константин каждый раз вскакивал и подбегал к окну, напряженно всматриваясь в полумрак. Было понятно, что Костя до сих пор подозревает, что произошла какая-то путаница и его освободили лишь по ошибке. То есть он опасался, что в любой момент в квартиру могут ворваться вертухаи из НКВД, и, заломив ему руки за спину, бросить его обратно на нары. Такое его опасение основывалось на том, что в зоне оставались тысячи действительно невиновных людей, которых никто и не думал освобождать. Костя ел и пил, пил и ел до тех пор, пока его не сморил крепкий сон прямо за столом. Обеим женщинам пришлось с трудом вытаскивать «везунчика» Костю из-за стола и тащить его на кровать.

Самое печальное, что Юлия уже не воспринимала Константина как когда-то любимого, нежного и заботливого мужа еще даже до его возвращения из сталинских застенков. Может быть, ее прежняя любовь к своему супругу и вернулась бы, если бы Константин оставался таким, каким он был до своего неправедного ареста. Но Костя изменился далеко не в лучшую сторону и не только внешне, но и внутренне. Тюрьма, похоже, его сломала. Он стал совершенно другим человеком: грубым, настороженным, обидчивым и ревнивым. Эти изменения крайне негативно сказались и на их с Юлей прежде безоблачных интимных отношениях. А тут еще глупыш Дима подлил масла в огонь, с восторгом рассказывая про Павла – командира РККА, какой он умный, сильный и красивый. От этих слов у ревнивца Константина даже лицо перекашивало от гнева. Малыш то не понимает, что о таких вещах лучше помалкивать. Юлия всячески стала убеждать ревнивца, что никаких любовных отношений с лейтенантом Дроздовым у нее не было. Это же подтверждала и Лидия Николаевна. Но Костя им все равно не верил. И доказательством к его версии было то, что Дроздов, совершенно для них чужой человек, потратил столько сил и времени по вытаскиванию какого-то там Карасева из тюрьмы, а также до смерти напугал негодяя Кошелева. То есть получается, что Дроздов хотел доказать, какой он хороший, смелый и умный, чтобы добиться любви чужой жены. Константин потребовал, чтобы «этот долбаный» лейтенант РККА пришел к ним в гражданском костюме в последний раз, и чтобы он затем забыл дорогу к их дому раз и навсегда.