Сергей Бортников - Путь командарма (сборник)

– Например?

– Незаконно выселяет людей из центральных районов города и распродает их жилье.

– А что значит «Подождем до девятого мая»?

– Всего я, конечно, знать не могу. Но, скрывать не стану, кое-что нарыть мне уже удалось.

– Что именно?

– Фирма «Кодекс» – откровенно криминальная организация – намеревается скупить весь первый этаж одной пятиэтажки. И лишь супруги Нестеренко, о которых идет речь на пленке, пока категорически отказываются продавать свое жилье.

– Выходит, в ближайшее время с ними может что-то случиться?

– «Что-то» – сказано слишком мягко…

– Следовательно, мы тоже будем с нетерпением ожидать Праздника Победы… Кассета останется у меня. Надеюсь, ты не против?

– Нет…

– Хочешь сказать, у тебя есть копия?

– Ну что вы, Николай Игнатьевич… Разве так можно? – И думать не смей! Не приведи Господь, узнаю, что ты ведешь двойную игру…

– Я же не самоубийца, пан генерал!

О том, что у следствия есть все основания возбудить уголовное дело против мужа его любовницы, Богуцкому сообщил родной кум и «по совместительству» прокурор города Никита Джмиль, с которым они не раз и не два «зависали» в «Гуляй-поле».

Конечно, медлить мэр не стал и сразу же «полетел» на другой конец города – в ресторан своей «боевой подруги».

Устроился в облюбованной кабинке, нервно закурил и, заказав кофе, велел официантке немедленно доложить руководству о своем визите.

Алена не заставила долго ждать себя. Закрыла дверцу и, удобно разместившись на коленях любовника, сразу же начала проверять на боеспособность его детородный орган. Тот, как всегда, находился в повышенной готовности. Но сам Сергей Тимофеевич почему-то не был настроен на «лирический лад».

– На твоего козла поступило заявление.

– Куда?

– На кудыкины горы… Не знаешь, куда поступают заявления? В прокуратуру.

– И что он натворил?

– Студентку хотел трахнуть…

– Шутишь, да?

– Мне Никита звонил…

– Вот, блин, Чикатило! А прикидывался образцовым семьянином…

– Сегодня его должны арестовать. Но я могу посодействовать. Разумеется – за определенную плату.

– Не нужно. Пусть посидит… лет пятнадцать. Он у меня уже вот где, – Алена красноречиво провела ладонью по горлу.

– Ты страшный человек, – неодобрительно покачал головой Богуцкий.

– А ты? – ответила бизнес-вумен.

Хотя закон и запрещает проведение после десяти вечера любых оперативно-следственных мероприятий, на наших доблестных стражей правопорядка это не действует. На дворе была глубокая ночь, когда около жилища Степана и Алены Нестеренко затормозил старый милицейский автомобиль с мигалкой. И началось то, что в народе называют «маски-шоу»!

Вооруженные до зубов бойцы в черной униформе без знаков различия бесшумно окружили дом. Один из них, по-видимому, самый смелый, держа в правой руке пистолет, левой нажал кнопку звонка.

Степан, который уже готовился ко сну и давно надел полосатую пижаму, даже не спросил: «Кто там?» – просто отворил двери и застыл на пороге с широко раскрытым ртом. Его мигом сбили с ног и, положив на пол лицом вниз, начали заламывать за спину руки, чтобы замкнуть кисти «браслетами».

На шум в коридор выбежала из спальни Алена. На ее холеном личике не было ни удивления, ни сочувствия, ни возмущения – только спокойствие, очень напоминающее полное безразличие.

– Вот ордер на арест, – пытаясь не смотреть в глаза достопочтенной госпожи, в заведении которой любил отрываться еще ОМОН [176], предвестник теперешних соколят и беркутят [177], виновато пробормотал крепкий юнец – единственный из всех, кто был в штатском.

Женщина лишь устало отмахнулась и злорадно процедила сквозь зубы по адресу своего благоверного:

– Допрыгрался, кобель… Так тебе и надо!

Когда-то этот день считали воистину всенародным праздником. Теперь он отличается от остальных разве что количеством исполненных патриотических песен и показанных художественных фильмов на военную тематику. Хотя… В прошлом году государство пошло навстречу ветеранам, позволив им бесплатно разговаривать по телефону с боевыми друзьями в других странах СНГ в течение целых десяти минут. А местная власть дала таксистам указание не брать денег с участников Великой Отечественной войны. Впрочем, супруги Нестеренко этой льготой не воспользовались и сидели дома, ожидая приветствия друзей и праздничного пайка.