Сергей Бортников: Путь командарма (сборник)

Что в нем написано, Михаил Иванович хорошо знал – по дороге в строевой отдел сургучная печать на пакете отвалилась, и он не удержался от искушения. Хотя, если по правде, подобные «шалости» тогда позволяли себя почти все красные командиры, как, впрочем, и позже их преемники – советские офицеры.

Высокое начальство сообщало сведущим лицам, что М.И. Потапов, закончивший академию «по первому разряду», по всем основным ведущим дисциплинам подготовлен отлично, и рекомендовало майора танковых войск на должность командира механизированного полка кавалерийской дивизии. В качестве постскриптума добавлялось, что руководство академии желало оставить такого отличного специалиста на преподавательской работе, но он предпочел строевую службу в полевых войсках…

– Скажите, что вы сейчас читаете? – положив трубку, неожиданно спросил Жуков.

– В каком смысле? – откровенно растерялся майор.

– В смысле специальной, а впрочем, и художественной литературы.

– А… Первой мировой шибко интересуюсь. От корки до корки проштудировал воспоминания Алексея Алексеевича Брусилова.

– Где же ты их достал, братец?

– В библиотеке. Воениздат, тысяча девятьсот двадцать девятый год.

– Рекомендуешь?

– Так точно!

– Не надобно, – краешком рта улыбнулся генерал. – Я о тех событиях не понаслышке знаю – сам на Юго-Западном фронте воевал… Два Георгия кровью и потом заработал. Третьей и четвертой степени.

– Здорово!

– Позже, после ранения, закончил школу унтер-офицеров… Но в своей официальной автобиографии об этом никогда не упоминал.

– Почему?

– Да так… На всякий случай. Кабы чего не вышло.

– А мне зачем рассказали?

– Должен же кто-то знать всю правду о комдиве?

«Хочет проверить, так сказать, на вшивость… Посмотреть, побегу стучать в Политотдел али нет… Не побегу, дорогой Георгий Константинович, ни за какие деньги, звания или должности – не побегу!» – мысленно поклялся Потапов. А вслух сказал:

– Мы с вами калужане, самые что ни есть русские люди – чистые, искренние, правдивые. И – надеюсь, такими останемся впредь.

– Хорошо сказано… И правильно. Земляки – они ведь, как братья, должны держаться все время вместе и при случае помогать друг другу… Ты с этим согласен, Михайло Иваныч?

– Так точно, товарищ комдив! Скажу больше… В моей биографии тоже есть белые пятна…

– Имеешь в виду обучение в церковноприходской школе?

– Да… А вы откуда знаете?

– Командир должен знать все о тех, с кем ему придется воевать плечом к плечу. Иначе грош ему цена!

В этот момент Потапов понял, что Жуков читал не только официальные документы. Но с выводами комдива согласился на все сто.

Лагерь «Проминент».

Декабрь 1941 года

Под Новый год в Винницу для выполнения функций следователя прибыл офицер специального отдела абвера при командовании 2-й армии вермахта со странной, явно неарийской фамилией, то ли Федреготти, то ли Федриготти. Руководство лагеря, в том числе и его комендант – Эгон Петерсон, которого Потапов уже успел мысленно окрестить Шпалой, почему-то называли его боссом, точнее – Босси.

– Для начала я расскажу о ваших правах и обязанностях, – следом за офицером повторил переводчик из числа советских военнопленных, как окажется позже – потомок так называемых поволжских немцев, первых переселенцев из Германии.

– Валяйте…

– Лагерь, в котором вы будете содержаться, находится в ведении Главного командования сухопутных сил абвера, поэтому условия содержания в нем намного лучше, чем в других учреждениях подобного типа. Согласно Женевским конвенциям, которые Советский Союз, кстати, так и не удосужился подписать, вы как генерал поверженной армии имеете право, во-первых, на адъютанта, во-вторых, на денежное содержание, в-третьих – на продовольственный паек офицера вермахта, в-четвертых, на гарантии сохранности мундира, а также наград – орденов и медалей…

– Пункт первый отвергаю, обойдусь без адъютанта, тем более что мой погиб в бою; во-вторых, за рейхсмарки не продаюсь, а вот за третье – спасибо. Мне надо усиленно питаться, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье и дожить до того радостного мгновенья, когда вашего гребаного фюрера вздернут на виселице…

Переводчик замешкался, не зная, переводить последнюю фразу или нет, но все же собрался с духом и промямлил:

– Фюрер ан висилице цу хинауфзихен…

Узкий лоб босса покрылся испариной.