Николай Дмитриев - Майор из Варшавы

Совсем обессилевший Вукс буквально свалился на обочину, а Стус, чутко уловив такое желанное бренчание сбруи, присел за кустом и, доотказа вытянув шею, попытался разглядеть, кто едет. На их счастье, тарахтевшая по дороге бричка оказалась селянской. Едва уяснив это, Стус гаркнул и, размахивая карабином, выскочил из засады. Разглядев полицейский мундир, возница тотчас осадил лошадей и покорно замер, ожидая самого худшего.

Похоже, хуторянин тоже пытался стороной выехать из городка, но Стусу было не до выяснений. Подхватив совсем обессилевшего Вукса, он вытащил поручика на дорогу и взвалил на повозку. Пока ошалевший дядька растерянно хлопал глазами, Стус прыгнул в бричку и бесцеремонно ткнул хозяина карабином.

– А ну паняй до лису, не то!..

Дважды повторять не пришлось. Дядька «загорлав» на коней, упряжка пошла вскачь, сухие комья застучали по передку, и лес на ближайшем увале стал быстро приближаться…

Наломав в ельничке лапника, Малевич удобно устроился на солнечном краю взгорбка, укрытом от ветра густым языком лещины. «Драгунка», приткнутая стволом к толстой ветке, была под рукой, петлявшая в распадке едва накатанная лесная дорога просматривалась чуть ли не на версту и, посвистывая от удовольствия, Малевич бездумно шевелил рукой нагревшийся за день коврик опавших листьев.

Внезапно под пальцами почувствовалось что-то твердое. Малевич перестал свистеть, разгреб подстилку и вытащил глянцевито-коричневый лесной орех. Примерно с минуту он сосредоточенно мял его в пальцах, потом улыбнулся, воткнул на прежнее место и аккуратно присыпал землей.

Малевичу вдруг представилось, как набрякнув за зиму сыростью, орешек по весне выбросит упруго-тоненький стебелек и через пару лет к этим высоким, посвистывающим на ветру кончиками ветвей зарослям присоединится еще один молодой кудряво-зеленый куст…

– Только прорасти обязательно! – прошептал Малевич и почему-то подумал о себе.

Вообще-то за последнее время к нему как бы само собой вернулось прежнее, казалось давно забытое восприятие леса. Совсем как в детстве Малевич ощущал себя частичкой этого шелестящего и потрескивающего мира, непонятно почему вселяющего страх в сугубо городских людей.

Правда, последнее время Малевичу тоже бывало страшно. По ночам, особенно в полусне, ему порой начинало казаться, что кто-то подкрадывается к его укромному шалашу, и тогда он напряженно вслушивался, стремясь уловить среди лесного шороха чужие шаги…

Ожидание на солнышке затягивалось, и Малевич начал время от времени нетерпеливо поглядывать в конец дороги. Наконец издалека долетел характерный перестук копыт, и на дальнем увале появился всадник. Как только он спустился к дороге, Малевич вскочил и дважды сделал отмашку правой рукой. Всадник остановился, высоко поднял левую руку и очертил в воздухе плавный круг. Малевич подхватил «драгунку» и трусцой побежал по косогору навстречу.

Меланюк, а именно его ждал здесь Малевич, был весьма озабочен. Торопливо поздоровавшись, он отъехал поближе к зарослям и, не слезая с седла, подал Малевичу небольшой мешок, перевязанный поперек бечевкой.

– Ось, товаришу комиссар, тут бельишко, харчи, та инше…

Принимая мешок, Малевич молча кивнул. Однако странное перечисление привезенного выдавало беспокойство товарища.

– Да ты, никак, торопишься? – Малевич снизу посмотрел на Меланюка. – Или случилось что?

– Вам, товаришу комиссар, теж поспишаты треба…

Меланюк потянул повод, и гнедой жеребец, храпя и перебирая ногами, сдал крупом в кусты.

– Тогда дело, – Малевич вскинул мешок на плечо и, словно опасаясь, что Петро не даст ему договорить, взялся рукой за кожаное крыло седла. – Как со связью?

– Тричи вже посылав. Якщо дийшло, то, може, щось й буде…

– Ясно. – Тревога Меланюка передалась Малевичу, заставив его говорить коротко и по делу: – А мне куда?

– У тому списку, що я дав вам, такий Панасюк е…

– Это Бирюк который? – уточнил Малевич.

– Он самий… Не пойму только, чего его Бирюком кличут.

– Я его хату видел, живет на отшибе, вот и Бирюк… Так что?

– А то що выявилося, хлопци до нього ходять наши, а солтис выследив и донес, паскуда. – Петро сердито осадил никак не стоявшего на месте жеребца и наклонился к Малевичу. – Тепер полицаи засидку робыты збираються. Вы скочьте до нього, попередьте, а мени вертатысь треба. Зараз по всий гмини облавы почнуться…

– По всей округе? – удивился Малевич. – А это с какого дива?