* * *
– Равняйсь! Смирно!
От полковника поручик отправился отнюдь не к своему канцелярскому столу. Решение как бы и не созревало внутри, а явилось сразу и целиком. Унтер-офицеры и нижние чины, состоящие при складах, замерли навытяжку в ожидании команды.
– Слушать меня! Есть крайняя необходимость доставить патроны на «Высокую». Дорога под обстрелом, потому пойдут только охотники! Грудь в крестах или голова в кустах! Кто желает – три шага вперед!
Поставить очередной раз жизнь на кон решилось не более половины, но и того – с избытком. Очень кстати под руку подвернулся фельдфебель, памятный по многим посещениям цейхгауза. Семенов? Петров? Да черт с ним, пусть хоть Иванов.
– Ваша бродь, на чем повезем? Лошаков мало и в отчет…
– Ну?..
– А на лисопетах… – в жуткой нехватке транспортных средств, в крепости догадались сцеплять попарно два велосипеда, устроив между ними или сколоченный из чего попало помост или санитарные носилки. Получалось нечто вроде тачки в четыре колеса, но легкой и маневренной, когда ее с грузом хоть в десять пудов толкают всего два человека.
– Грузи! Бегом!
– Слушаюсь!
Резвый бег колонны прервался на второй петле серпантина, огибающего очередную сопку. Дорога оказалась действительно четко пристреляна одной из японских батарей. Сунешь нос за поворот – со святыми упокой. Все тот же фельдфебель рискнул, теперь и хоронить нечего, погон да пряжку… Разбитый почти прямым попаданием велосипедный «тандем» оказался теперь только в виде пары мелких металлических фрагментов, отброшенных причудами баллистики за крутой изгиб дороги. Снаряды рвались с чисто японской аккуратностью, не давая никакой возможности проскочить проклятый участок.
Вжавшись спиною в колючую каменную стенку, Разумовский коротко бросил взгляд по серым лицам, и отчетливо понял: не пойдут. Даже сила приказа, главная сила в армии, уже никак не могла никого сдвинуть с места.
Поручик смахнул ребром ладони катящийся по лбу градом едкий пот. Подхватил за шершавые веревочные рукоятки два первых попавшихся патронных ящика. Глубоко выдохнул, и побежал по дороге к «высоте 203,0». Немного оставалось, с половину версты. И, через несколько невозможно долгих мгновений спустя, вслед ему тяжело и ровно забухали солдатские сапоги…
* * *
На лицо полилась холодная до колючести вода, и Рыков отчасти пришел в себя.
– Ваша бродь, вставайте, беда!
Двое стрелков подхватили поручика подмышки и утвердили кое-как вертикально.
– Что… случилось? – уши будто бы были забиты ватой, язык ворочался с трудом, отчаянно ныла спина.
– В штаб – прямое, всех в клочки. А вас, похоже, дверью по хребту… Япошки прут, патроны все, из офицеров – вы один.
Выбора в решении не было, и поручик бросил руку к эфесу шашки. Ладонь впустую хлопнула по бедру, ножны были на месте, болтались кое-как на порванной ременной портупее, а сама шашка – бог весть где. Портупею поручик сорвал и отбросил, чтоб не мешалась, подхватил от убитого рядом стрелка длинную пехотную «трехлинейку» с примкнутым штыком. Легко, как будто и не был только что контужен, гимнастическим прыжком взметнулся на бруствер:
– Р-рота-а! Слушай мою команду! За Веру, Царя и Отечество! В штыки – за мной!..
Мешая уставное «Ура!» с остервенелым матом, стрелки горохом посыпались вниз по склону. В сотне метров поручик некстати споткнулся, и неловко упал снова на левый бок, а когда вскочил, то увидел прямо перед собою японца в средневековых доспехах. Не новость, многие самураи чудесили именно так, бросаясь в бой в дедовской броне и с фамильным мечом, не прихватив даже револьвера.
Клинок блеснул в воздухе и врубился в ложе винтовки, выставленной навстречу поперек, а в следующее мгновение приклад «мосинки» с чавканьем влип японцу в левое ухо и снес того с ног. Не то чтобы Рыков был особым мастером по части фехтования на штыках, просто он оказался на голову выше и пуда на полтора тяжелее. На спину японцу кошкой прыгнул кто-то из стрелков, стал крутить руки. Мимо с винтовками наперевес, хрипло рыча, пронесся десяток матросов. Чуть сбоку от них бежал совсем уж юный, розовощекий мичман с искаженным гримасой страха лицом. От впервые испытанного ужаса штыковой схватки, мичман что-то непрестанно визжал ломающимся голосом и размахивал во все стороны морским палашом, совсем уж негодным оружием в такой атаке…
…Пока что не нашелся, да и вряд ли когда-то найдется тот, кто сможет описать на бумаге и в подробностях рукопашную – так, чтобы получилась правда. Хотя бы потому, что никто из тех, кто ходил в штыки, сам не может ничего толком рассказать…
Читать дальше