Людвиг Ренн - Война

— Пока ничего, кроме соблюдения порядка! Что творится, а? Мы вышли сюда к лесу, а они сидят себе на деревьях и палят оттуда! А мы стоим с разряженными винтовками! Ты попробуй заряди, когда в тебя стреляют! А все наш командир дивизии со своей треклятой любовью к рукопашному бою! Убрать бы всех этих замшелых вояк куда подальше! А где все ротные командиры? — Он продолжал греметь.

Я услышал чей-то сдавленный хрип у моих ног.

Из лесу доносились крики:

— На помощь, товарищи!

Там раненые, как могли, помогали друг другу подняться. Но без особого толку.

Эрнст рапортовал:

— В моем взводе трое легкораненых. И отсутствует санитар-носильщик Вейс. Я приказал ему идти за взводом.

— Собирайте роту здесь! — распорядился Фабиан. — И пошлите одно отделение в лес. Под их прикрытием мы сможем помочь раненым. Перевязывать будем вот под тем большим деревом.

— Ренн! Обеспечьте прикрытие впереди на дороге! — приказал Эрнст. — Как далеко потребуется вам для этого продвинуться вперед, я отсюда определить не могу.

Цепью, с ружьем на изготовку мы вошли в лес. Тут и там распростертые на земле тела. Кто-то охает. Между деревьями потрескивает что-то, слышны невнятные слова, стоны. Двое ведут кого-то под руки. Впереди кто-то протяжно скулит. Мы осторожно продвигаемся. Кто знает, может, французы еще сидят в лесу.

Там, слева, похоже, лежит тот, что скулил. Я делаю несколько шагов в сторону от дороги. Он лежит неподвижно под елью и скулит. Я становлюсь на колени… Правое ухо у него в крови.

— Эй! — говорю я.

Но он все скулит — как видно, без сознания.

А тут впереди опять послышалось что-то. И я никак не мог взять в толк, что это за шум. В нем было что-то живое и вместе с тем неживое.

Я подозвал своих.

— Сейчас поползем влево от дороги. Там впереди что-то есть.

Осторожно, крадучись, я двинулся вперед. Между деревьями мелькнул свет. Внезапно он ударил мне в глаза. Я шагнул влево, чтобы не идти прямо на огонь. Мне почти ничего не было видно, хотя огонь горел неярко. Деревья передо мной расступились. Дальше виднелась новая полоса леса. А посередине была лужайка, и там горел костер. С костром кто-то возился. Я спрятался за дерево. До костра было шагов пятьдесят, а то и меньше. Возле него сидел француз, он подбрасывал в огонь сучья, и они трещали. Это и был тот звук, что я услышал. Все это показалось мне каким-то странным и зловещим, да и человек этот — здесь один. Впрочем, нет, там на земле лежало еще что-то.

Я тихонько вернулся к Цише.

— Оставайся пока здесь. Я подползу к костру с той стороны. Если что — стреляй прямо в костер, чтобы я мог тем временем смыться.

Я двинулся к дороге. В лесу у меня на пути что-то лежало. Я крался от дерева к дереву. На том, кто лежал, было французское кепи.

— Оо-ээ!

Я испугался. А это просто зевал тот, что у костра.

Я снова нырнул за ближайшее дерево. Вот оно! Справа от меня не земле люди и ранцы. Я замер. Может, это сторожевая застава, а я прокрался между костром и часовыми?

Но тогда часовые давно должны были бы нас заметить, и тот, у костра, не сидел бы так спокойно.

Я укрылся за следующим деревом и ударился о какую-то железку. Поглядеть, что там, я не успел — француз вдруг поднял голову.

— Bonjour, monsieur! [3] Здравствуйте, сударь! (фр.) — сказал он и поднял вверх свой котелок.

Я не мог понять, видит он меня или нет — ведь огонь явно слепил ему глаза. Может, он решил на всякий случай проявить дружелюбие? Он опустил свой котелок и что-то произнес.

— Где Français? [4] Где француз? (фр.) — спросил я.

Он указал куда-то назад и помахал рукой — они, дескать, далеко.

Я подошел к нему ближе, к самому краю леса, и сделал знак своим.

Они так внезапно вынырнули из темноты, что у француза глаза стали круглыми, как у совы, и мне потешно было на него смотреть.

Теперь я огляделся вокруг: справа, чуть дальше, проходила дорога. И там лежали убитые французы, валялись ранцы, винтовки. Видно, их захватили врасплох во время еды. На эту недоеденную еду в мисках мне как-то страшно было смотреть.

— Эй, Гартман, — окликнул я, — ты же немного кумекаешь по-французски — порасспроси-ка его!

Гартман был стройный чернявый парень с горящими глазами. Он присел к французу у костра.

Остальным я велел стать у опушки леса.

— У них здесь хлеб есть, — сказал Гартман.

Сам не знаю почему, но мне вдруг стало не по себе.

— Ну, что ты еще разузнал?

— Здесь, в лесу, стояли две роты. Капитан одной из них был ранен, но они унесли его с собой.