Олег Таругин - Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

Поколебавшись, немец внезапно попросил вернуть шоколад из его полевой сумки, сославшись на то, что очень проголодался, а шоколад имеет высокую калорийность. Удивленный просьбой, Александр и на самом деле обнаружил в планшетке непривычную круглую плитку с надписью «Fliegerschokolade», которую, после недолгого колебания, протянул пленному. Ну, не яд же там, в самом деле? Хотел бы с собой покончить, мог бы трижды застрелиться, пока к нему пехотинцы бежали.

Немец торопливо сорвал обертку – шоколадка оказалась разделена на восемь треугольных частей – и отправил в рот сразу две дольки. В следующий миг Сашка понял: ну, конечно, как же он позабыл, что гитлеровцы еще со времен французской кампании принимают наркотик! Как там его? «Первитин», во! Инструктор рассказывал, что этот препарат, который фрицам выдают в виде таблеток или шоколада, снимает усталость, улучшает настроение и работоспособность и еще чего-то там делает. Гулькин даже хитрое название вспомнил – «метамфетамин» называется. Опасная гадость, если постоянно принимать, кучу проблем огребешь. А в конце – так и вовсе скопытишься. Но фрицев это не останавливает – вон как лопает, аж за ушами трещит. Ну и жри, наркоман хренов, мне-то что? Раньше в ящик сыграешь, не придется лишний патрон тратить.

С советским летчиком проблем не возникло: не дожидаясь помощи, летун сам двинулся к полустанку, на полпути встретившись с «группой спасения». Надрюченные ротным пехотинцы, на всякий случай, тут же проводили его к Александру. Заодно нашептав, что этот лейтенант – вовсе никакой не лейтенант, а совсем даже контрразведчик, потому ухо с ним следует держать востро.

Похоже, летуна это не особенно напугало: вытянувшись по стойке смирно, пилот в облепленном снегом комбинезоне лихо кинул ладонь к шлему:

– Здравия желаю, товарищ сержант госбезопасности. Младший лейтенант Пермяков, десятый ИАП Калининского фронта, разрешите доложить?

– Так доложил уже, – хмыкнул Гулькин. – Остальное сам наблюдал. Почему так поздно прыгнул, лейтенант?

Пилот посмурнел, с тяжелым вздохом ответив:

– Машину хотел спасти, товарищ командир. Места вокруг полно, думал, хоть на брюхо, но посажу. Новая ж совсем, нас только месяц как перевооружать начали…

– Не вышло?

– Сами ж видели… едва успел. Еще минута, и парашют бы не раскрылся, высоты б не хватило. И так вон полморды… простите, лица маслом ошпарило, хорошо, очки глаза спасли, – младлей осторожно коснулся рукой обожженной щеки. И едва слышно добавил: – Эх, столько ребят сегодня погибло…

Гулькин потрепал парня по плечу:

– Отдыхай, летун. И благодарю за службу! Если б не вы – конец нам, разбомбили бы «лаптежники».

– Да какое там отдыхай, тарщ командир! – вскинулся пилот. – Мне к своим поскорее нужно! Вы только это, подтвердите, что все так и было? Что машину не бросил?

– Подтвер… – Сашка вдруг понял, что не знает, как правильно проспрягать этот глагол. Подтвердю? Или подтвержу? И неожиданно разозлился. То ли на самого себя, то ли на немецких бомбардировщиков, то ли на все сразу:

– Ну, и куда ты собрался? Пешком пойдешь? Нету транспорта, сам же видишь! Как будет возможность, сразу отправлю. А пока иди грейся, вон бойцы костер развели. А насчет воздушного боя не переживай, и я, и товарищи мои свидетели, все как есть в рапорте укажем. Кстати, туда вон глянь. – Гулькин мотнул головой в сторону пленного, доедавшего шоколад. – Немца видишь? Как раз с того самолета, который кто-то из ваших завалил. Или ты?

– Не, не я, – вздохнул Пермяков. – Ванька Кулич его приземлил, а я его прикрывал. – Внезапно глаза пилота зло блеснули. –  Съездить бы ему по роже за всех наших…

Гулькин от услышанного едва дар речи не потерял:

– Чего?! Я тебе сейчас так съезжу, что ездилка отвалится, ни один врач обратно не пришьет! Еще один мститель нашелся, мать твою! И чтоб я тебя пока больше не видел. У пехоты радиостанция имеется, так что в твой полк я сообщу. А ну, кругом марш – и выполнять приказ!

– Есть… – испуганно отрепетовал тот, вытягиваясь по стойке смирно. – Виноват, товарищ командир! Разрешите идти?

– Разрешаю. Хотя нет, стой. Сначала медикам покажись, пусть ожог осмотрят и помощь, какая требуется, окажут.

Подозвав пробегавшего мимо красноармейца, Сашка распорядился:

– Боец, покажи товарищу военлету, где тут медицина обосновалась. А лучше сам проводи. Видишь, пострадал, когда нас от немцев защищал.

– Есть, товарищ командир, это я мигом. Вона они, у третьего вагона, ежели от паровоза считать. Пойдемте, тарщ младший лейтенант, отведу.