Алла Бегунова - Дорога на Дебальцево

Во время митинга над площадью Куликово Поле долго кружилась стая журавлей. Затем они улетели на восток. Люди говорили между собой, что таким образом души невинно убиенных призвали земляков-одесситов ехать в Донецк и Луганск, чтобы отомстить за них и принять участие в боевых столкновениях ополчения народных республик с карателями из так называемой «Антитеррористической операции», провозглашенной новым президентом Украины.

Они дождались окончания митинга, положили цветы к подножию плаката «ПОМНИ ХАТЫНЬ!», зажгли поминальные свечи. Народ начал мирно расходиться по домам. Отправились восвояси и отряды милиции. Сотрудники охранной фирмы «Гепард» еще некоторое время наблюдали за теми, кто остался у забора рассматривать фотографии погибших. Но всем было ясно, что ничего экстраординарного здесь уже не случится.

— Ты возвращаешься в Париж? — спросила Алёна у поэта, драматурга и актера, по-прежнему стоявшего рядом с девушками.

— Нет, — ответил Юрченко. — Я сегодня же на поезде уеду в Донецк, оттуда — в Славянск.

— Зачем? — удивилась Климова.

— Я родился в Одессе, — печально вздохнул Юрий Васильевич. — Но люди здесь разочаровали меня. Они предали память своих предков-антифашистов. Они покорились неонацистам в черных масках. А фашизм — болезнь простая, но очень заразная. Правда, лечится она легко — свинцом. Я поеду туда, где будут лечить эту болезнь двадцатого века.

— В Славянске идет настоящая война, — вступила в разговор Булатова. — Ополченцы даже сбивают украинские боевые вертолеты.

— Прекрасно! — с энтузиазмом сказал поэт. — Я должен быть рядом с этими мужественными людьми, помогать им.

— Вы служили в армии? — вежливо осведомилась молодая актриса, уверенная в утвердительном ответе. Слова гражданина Французской республики каким-то странным образом перекликались с тем, что говорил ей при последней встрече майор спецназа в отставке.

— Нет, не служил, — ответил Юрченко, — Я и стрелять-то не умею. Ничего, там научусь. Восполню пробел в биографии…

Биография у него действительно была богатая. Начиналась она с отчисления из восьмого класса за плохое поведение, продолжалась на Дальнем Востоке (работал на золотодобывающем прииске, токарем на заводе и в доке, резчиком по кости, актером). После школы, которую он закончил экстерном, последовали учеба в Грузинском театральном институте и в Литературном институте имени Максима Горького в Москве. Завершилось образование защитой диссертации «Истоки русского поэтического театра» в аспирантуре парижского университета Сорбонна. Владея французским языком, как родным, Юрий Васильевич ставил спектакли по своим пьесам и играл главные роли в театрах Франции, Германии, Бельгии, Швейцарии.

С большим уважением посмотрела Александра на русского европейца, который в трудный час для своего Отечества решил вернуться на родную землю. Если уж поэты, необученные военному делу, выбирают такую дорогу, то простым людям, немного знакомым со снайперской винтовкой, надо тоже подумать о своих дальнейших действиях.

Прощаясь с дамами, Юрченко галантно поцеловал им ручки. Затем, пробираясь сквозь редеющую толпу, покинул площадь Куликово Поле скорым шагом. Они долго смотрели ему вслед и обсуждали между собой эту неожиданную, короткую, но столь знаковую встречу.

Дорошенко позвонил Александре по мобильному телефону, снова предложив свою помощь: его внедорожник находится недалеко, на Канатной улице, и он может отвезти ее вместе с подругами домой. Буланова согласилась. Когда они сели в его машину, Марина сказала, что приглашает всех к себе на ужин. Из вежливости Тарас Григорьевич сначала отказался. Но Марина проявила настойчивость. Саша поддержала ее приглашение. Ей хотелось побеседовать с подполковником в отставке после митинга, в более спокойной обстановке.

Двоюродная сестра Климовой была не только хорошим врачом-офтальмологом, но и умелой, рачительной хозяйкой. Еды, приготовленной по черноморской традиции и состоявшей из простых, но вкусных блюд вроде жареной рыбы под маринадом и салата оливье, хватило с избытком. Запивали рыбу сухим белым вином. За столом, кроме гостей, сидели и домочадцы: муж Марины, ее сын-подросток и мать, еще совсем не старая женщина. Позже пришли друзья мужа — двое мужчин лет тридцати, которых Марина представила как активистов одесского «Антимайдана».

Главной темой разговора за столом, конечно, был поминальный митинг на площади перед Домом профсоюзов. Впечатление у всех он оставил тягостное. Да и сам этот Дом, ставший местом гибели ни в чем не повинных людей, закопченный, с разбитыми окнами и выгоревшими дверями, теперь обнесенный деревянным забором, казался очевидным доказательством преступления, которое никто не станет расследовать.