Алла Бегунова - Дорога на Дебальцево

Однако в самолете, два часа летевшем из Москвы в Одессу, девушки не разговаривали. Они обе думали о предстоящем событии, потому молчание объединяло их сильнее всяких слов. Жаль, что причина нынешней поездки совсем не радостная, скорее — печальная. Но едут они к единомышленникам с целью поддержать этих отважных людей, попавших в трудные обстоятельства.

Колеса воздушного лайнера коснулись серого, от старости бугристого и потрескавшегося асфальта взлетно-посадочной полосы в Одесском аэропорту. Приземистое его здание, украшенное крупными буквами по-украински «ОДЕСА», помчалось навстречу. Но вскоре самолет остановился, потом заглушил двигатели, потом к нему подкатили трап, потом открыли двери. Жаркий июньский воздух проник в салон. На Пхукет не очень похоже, но все-таки — юг, берег Черного моря.

Их встречала Марина, двоюродная сестра Климовой, женщина лет тридцати пяти, худая, высокая, в очках с толстыми стеклами. Она приехала на такси, которое оставила в ожидании на площади перед аэропортом. Туда они и вышли, таща за собой чемоданы на колесиках. У Булатовой зазвонил мобильный телефон, она услышала в трубке раскатистый мужской бас:

— Александра Константиновна? С благополучным прибытием в наш город-герой! Этот номер мне дал Потапов Анатолий Васильевич, старый сослуживец по спецназу. Я — Дорошенко Тарас Григорьевич… Мой внедорожник «Киа-Спортейдж» синего цвета стоит на площади. Помашите мне рукой, я вас увижу…

Через минуту они уже разговаривали с подполковником в отставке Дорошенко, человеком, чей настоящий возраст угадать было невозможно. Рослый, мускулистого телосложения, загорелый, он походил на ковбоя из голливудских боевиков, слишком рано вышедшего на пенсию. Он предложил милым дамам отпустить такси и ехать на улицу Пастера к дому Марины на его автомашине и попутно разговаривать о нынешней ситуации в Одессе и их планах пребывания тут. Не устояв перед напором обаятельного и мужественного бывшего офицера спецназа, они сели в его внедорожник.

Тарас Григорьевич с армейской четкостью обрисовал им обстановку перед сороковым днем поминовения погибших одесситов. Городские власти сильно напуганы всем случившимся 2 мая. Сотни футбольных «ультрас», привезенных тогда на поезде из Харькова, среди которых, безусловно, и находятся убийцы сторонников «Антимайдана», давно покинули город. Но местные бандеровцы и «правосеки» не успокоились. Они грозят нападением на участников траурного митинга на площади Куликово Поле перед сгоревшим Домом профсоюзов. Потому на площади будут присутствовать примерно полторы тысячи милиционеров и сотрудники местной охранной фирмы «Гепард».

— Откуда вам известно? — подозрительно спросила Климова.

— Я в ней состою, — беспечно ответил Дорошенко.

— Вы?!

— Да. Как бывший офицер СБУ.

— Интересно, — сказала Алёна с такой интонацией, будто собралась немедленно покинуть его «Киа-Спортейдж».

— Да вы не удивляйтесь, — сказал подполковник в отставке, посмотрев в зеркало на Климову, сидевшую сзади. — После распада Советского Союза я вернулся на родину, в Одессу, и поступил на службу в СБУ. Меня приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Такой офицерский стаж, участие в операциях спецназа за границей, диплом Высшей краснознаменной школы КГБ! «Оранжевая революция» 2004 года многое изменила. Всех нас, окончивших эту самую школу, под разными предлогами уволили со службы. Тут стали открыто и нагло орудовать люди из ЦРУ и НАТО. Мы им, конечно, мешали. Вот тогда все и начиналось. А не в январе и не в феврале, когда этот трус Янукович отдал страну на растерзание «майданутым» и их западным покровителям…

Умело управляя внедорожником, Дорошенко заехал через узкие ворота во двор дома и остановил машину прямо у подъезда, указанного Мариной, потом помог девушкам выгрузить их багаж. Он сказал, что завтра, 9 июня, будет находиться на площади Куликово Поле и при малейшем ухудшении обстановки выведет московских гостей в безопасное место.

Больше всего Александру удивили размеры этой площади.

Окруженная парком с голубыми елями, липами, платанами, пирамидальными дубами, украшенная газонами и клумбами с экзотическими южными цветами, она раскинулась широко — на десять гектаров. К ней подходили три улицы: Пироговская, Канатная и Среднефонтанная, а также — Итальянский бульвар. Дом профсоюзов — внушительное здание советской постройки — занимал место на краю. Теперь его огораживал серый забор. За ним виднелись закопченные стены. На заборе размещались фотографии погибших, листовки, плакаты с разными надписями. Самый заметный и большой из них — черный, со словами: «ПОМНИ ХАТЫНЬ!»