Александр Андреев - Очень хочется жить. Рассудите нас, люди

Это по моему адресу; какие-то категории, объекты… Зачем все это? Боже мой, каким бесконечно жалким и беспомощным становится человек, когда его разлюбят!.. Безвольные в таких случаях становятся заискивающе-угодливыми и, стараясь обратить на себя внимание, пытаются сделать или сказать что-то оригинальное, умное, а выходит натянуто, скучно и глупо. Волевые, с характером — мстительны и жестоки. И те и другие несчастны…

— Кадя придет? — спросил Вадим Елену.

— Не знаю. Должен прийти.

Мы вьшли в коридор. Вадим, наблюдая за нами, шел следом. Ни в помещении, ни на улице Аркадия не было. Я сказала Елене:

— Иди позвони ему.

От волнения на щеках и на лбу ее расплылись багровые пятна. Как же она его боялась, бесстрашная моя Елена!..

Я позвала Берзера.

— Боря, внуши ей, что она свободный человек. Ей нечего и некого бояться.

— Не могу я с ней спокойно разговаривать. — Боря понял меня сразу, — Во мне все клокочет ох возмущения. — Когда он волновался, то рука его скользила вдоль куртки, и «молния» взвизгивала, расстегиваясь. — Что у тебя общего с Растворовым? Ну что, скажи?!

Елена потупилась:

— Не знаю, Боря. Может быть, я его люблю.

— Неправда! Так не любят. И все это добром не кончится…

— Пойдем вместе позвоним ему, — попросила меня Лена и тут же передумала. — Не стану звонить, просто скроемся — и все. Ох, Женька, толкаешь ты меня на гильотину! Устроит он мне скандал, по его выражению, громче атомного взрыва. Но будь что будет!..

Боря пошутил:

— Атомные взрывы запрещены. Я вас провожу.

По окончании занятий мы вышли из аудитории последними и в коридоре затерялись в толпе. Аркадий не появился, Вадим куда-то исчез, и Елена порывисто обняла меня, подмигнула проказливо.

Мы торопились поскорее выскочить на улицу. Студенты шумно валили к выходу, и в дверях образовалась толчея. Я держала Елену под руку. Вдруг я ощутила встревоженный рывок ее локтя, плечи поднялись, вбирая голову, — она столкнулась лицом к лицу с Аркадием. «Кубинская» борода его встала торчком, как бы ощетинясь, взгляд остановился.

— Ты куда? — Он, видимо, сильно сдавил ей руку, потому что Елена болезненно поморщилась.

— Ухожу, — произнесла она едва слышно. — С Женей…

— С Женей? Куда?

— Нам нужно… По делу…

— По какому делу?

— Мало ли какое может быть дело… — По тому, как Елена тихо и растерянно стала оправдываться, я поняла, что она не уйдет со мной: решимость ее была сломлена. — Ты уж подумал бог знает что…

— Ты никуда не пойдешь. Слышишь, ты?! — Зло блеснули зубы…

От этого блеска даже у меня похолодело на сердце. На Елену же это презрительное «слышишь, ты?!» подействовало возбуждающе — в ней проснулся дух протеста и независимости.

— Пойду, — сказала она. — Отпусти мою руку.

— Не пойдешь.

— Отойди! — Она попыталась оттолкнуть его от себя. Он держал.

Боря Берзер, пробираясь вслед за нами, все это видел. Он заступился за Лену:

— Растворов, мне нужно серьезно с тобой поговорить. Отпусти ее.

Аркадий крикнул ему в лицо:

— Пошел ты к черту со своими разговорами! Нашел время…

Студенты, выходя, теснили нас, что-то кричали. Группа ребят, повстречав Аркадия, замкнула его и Берзера в кольцо и отодвинула в сторону.

Мы выскользнули на улицу и, опасаясь погони, забежали в первый попавшийся двор переждать. Мстительный огонек дрожал в глазах Елены, она выглядела бледной и осунувшейся.

— Идем, — сказала она. — Все равно уж теперь никакие укрытия не спасут.

Мы прошли к Красным воротам, в метро. Мы не разговаривали. Лишь на эскалаторе, съезжая вниз, я поцеловала Елену в щеку — одобрила ее поступок. Она горько улыбнулась.

— Боишься?

Она с грустью кивнула.

— Да.

— И сейчас?

— Сейчас еще больше. Гляди, у меня даже руки дрожат… — Длинные, с выпуклыми ногтями пальцы ее чуть вздрагивали. — Вот трусиха-то!.. Самой противно.

Мы поглядели друг на друга и рассмеялись: улизнули-таки!

На станции «Университет» мы вышли и сели в автобус, который довез нас до бараков. За бараками густели березовые рощи. За ними величественно, ступенчатым розоватым утесом высилось облако. А в небе было столько синевы и радостного раздолья, что, кажется, опрокинься оно на землю, в нем потонули бы все горести, страхи и невзгоды человечества.

Алешу я увидела издали. Он возвращался с работы вместе с ребятами; Петром Гордиенко, Трифоном, Анкой, Серегой, Ильей, «судьей» Васей и другими. Алеша тоже увидел меня, но не побежал навстречу сломя голову, а приблизился не спеша, едва приметно кивнул головой, — показывал свою выдержку и солидность, противный! Ребята обступили нас, и я стала знакомить их с Еленой. Шумные, они притихли.