Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

Степан Григорьевич больше не сдерживался, ругался, как портовый грузчик, махал руками и бегал по палате. Руслану казалось, что тренер вот-вот кинется на него с кулаками. Руслан молчал, невольно съежившись. Он не сердился на Бондарева, он понимал его состояние.

По итогам личного первенства тренер, воспитавший чемпиона страны, получает награду. Ежегодно у Бондарева были чемпионы, и только на этот раз награды выскользнули из рук, как у нерасторопного рыбака пойманные рыбы: Дмитрий Марков проиграл, а этот дурак солдат сам лишил себя золотой медали! Он был уже почти чемпион, оставалась лишь пустая формальность — утром встать на весы и зафиксировать в протоколах, что вес у него в норме и к бою он готов...

Когда запас ругательств иссяк, Бондарев, тяжело дыша, как после бега по пересеченной местности, продолжал ходить по узкой палате. Руслан смотрел на надменно вскинутый подбородок и чуть прищуренные глаза, стараясь предугадать ход мыслей тренера. Хотелось верить, что еще не все потеряно.

— Вот что, рядовой Коржавин, — подчеркнуто вежливо начал Бондарев, и Руслану сразу все стало ясно. — Служить тебе осталось мало. В спортивную роту ты, сам понимаешь, не попадешь. Так что выбирай, где после госпиталя будешь донашивать форму — здесь, в нашем округе, или там, в Азии?

В словах Бондарева был приговор. Надежды рухнули. Конечно, тренер, прежде чем зайти в палату, встречался с хирургом, просматривал рентгеновские снимки, консультировался со специалистами. Если бы имелась хоть малейшая возможность возвращения на ринг, Степан Григорьевич воспользовался бы ею. Но медицина, видимо, бессильна... Комок подкатил к горлу. Руслану стоило больших усилий сдержать себя. Облизнув языком пересохшие губы, он тихим твердым голосом произнес:

— Хорошо. Выписывайте проездные документы.

Бондарев внутренне улыбнулся. Он приготовился услышать крик отчаяния, упреки, мольбу, взывание к совести, к справедливости. Но ничего подобного не произошло, все обошлось гораздо проще.

— Как хочешь! Проездные так проездные. Завтра они будут у тебя, а выехать можешь в любой момент. Только не думай, что я выдворяю тебя из центра. Просто ты еще окончательно не оформлен и считаешься временно прикомандированным.

— Выписывайте проездные!..

Когда Бондарев вышел из палаты, Руслан здоровой рукой закрыл вспотевшее от напряжения лицо. Заскрежетал зубами. А в ушах стоял звон и скрипучий голос Бондарева.

К ночи у Коржавина резко поднялась температура, и он впал в беспамятство. Медсестра подняла тревогу. Коржавин метался в бреду. Дежурный врач не отходил от постели. Лишь перед самым рассветом Коржавин наконец успокоился и заснул. Но и во сне он двигал губами, вздрагивал, махал рукой, словно продолжал с кем-то ожесточенно спорить.

— Это от большой потери крови, — многозначительно произнес молодой врач, недавно окончивший институт. — Ввели новую, а организм ее тяжело усваивает.

А медсестра, поседевшая за тридцать лет работы в госпитале, лишь сокрушенно покачала головой. Она видела разных тяжелобольных, которым вливали крови значительно больше, чем Коржавину, но никогда не было такого беспокойства. Нет, тут что-то другое.

— А еще говорят, что бокс не влияет на здоровье,— сказала она, как бы отвечая молодому врачу, и, вздохнув, снова вытерла крупные капли пота на лбу больного.

Подполковник Афонин возвращался из отпуска. Путь из Донецка в Среднюю Азию лежал через Москву. В столице Афонин намеревался задержаться, побывать в театрах, посетить музеи, осмотреть выставки, послушать лекции. Так поступал он всегда: возвращаясь из отпуска, обязательно останавливался в Москве. Афонин хорошо знал столицу, хотя и не был москвичом, имел в городе много друзей, следил за всеми новшествами и заранее планировал свое пребывание, рассчитывая чуть ли не каждый час. За короткое время он успевал вобрать в себя очень много нужного и полезного и часто удивлял своими обширными познаниями культурной жизни столицы друзей- москвичей, которые порою и за год не находят времени побывать и осмотреть все то, что сумел за неделю обойти подполковник Афонин.

Правда, к концу такой недели у Афонина гудели ноги от усталости, но это была приятная усталость. Время, проведенное в Москве, он называл «днями аккумуляторного наполнения». Приобретенные знания подполковник Афонин потом использовал в своей работе. Заместитель командира ракетного подразделения по политической части хорошо знал, что воспитывать людей, влиять на чувства и мысли, настраивать душевную жизнь человека во много раз труднее, чем настраивать сложнейшие кибернетические приборы.