Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

— Идите к черту! — нарочито пискляво выкрикнул Дмитрий Марков и, вытаращив глаза, ринулся к дверям, размахивая длинными руками. — Братцы! Пропустите, пропустите, пожалуйста! Дверь в славу открыта. Мне очень, очень нужна медаль! Пусть даже золотая…

В автобусе стало тесно, шумно, весело. «Ну и Димуня! — невольно улыбнулся Коржавин, доставая спортивный чемоданчик. — Даже тут не теряется… Хотя у самого, как и у нас, на душе тревожно. Может быть, даже больше, чем у нас». Марков не раз говорил, что это его последнее выступление на ринге, что после соревнований повесит боксерские перчатки над кроватью сына и пойдет на тренерскую работу. Давно, мол, пора. Тридцать два года — возраст, прямо скажем, для действующего мастера ринга слишком солидный, даже критический. А в то же время все знают, что в наилегчайшей весовой категории Дмитрий Марков пока один из самых сильных. И не только в республике. Семикратный чемпион страны, двукратный чемпион Европы, бронзовый призер олимпиады. Триста сорок шесть боев и триста двадцать восемь побед. За последние четыре года лишь одно поражение. В газетах писали и очевидцы рассказывали, что в Токио в полуфинальном бою выиграл он, Марков, но судьи большинством в один голос отдали победу его противнику, американцу. Зрители чуть ли не пятнадцать минут негодовали, не давали возможности продолжать соревнования. Вот и выходит, что по годам ему, Маркову, пора заканчивать, а по результатам — боксировать да боксировать. И душою он молод, куролесит словно мальчишка, и все, даже зеленые новички, зовут его ласково Димуня. Коржавин посмотрел ему в спину и подумал: «Мне бы до его возраста продержаться на большом ринге».

— Руслан, что загрустил? — Тренер спортклуба заговорщически подмигнул Коржавину. — Гони прочь мрачные мысли. Настраивайся на победу!

— Вам легко говорить, а попробуй настройся, когда вокруг одни знаменитости, — признался Руслан. — У каждого титулы да звания, а я всего-навсего — кандидат в мастера.

— Во-первых, ты уже не кандидат, а мастер спорта, Норму выполнил, документы мы оформили.

— Не утвержденный еще…

— Без пяти минут не утвержденный. Главное, ты выиграл зону и вышел в финал. А мастера тебе через несколько дней оформят. Факт! Не думай об этом. Во-вторых, — тренер привлек Коржавина к себе и быстро зашептал в ухо: — Ты для всех загадка, темная лошадка. Понял? Все друг друга знают как облупленных, не впервой сталкиваются лбами на союзном ринге. А ты новичок, таинственный сфинкс, черная маска. Смекай! — И, хлопнув Руслана по плечу, сказал уже громко: — Вот кто ты есть! Дуй переодеваться и готовься к параду.

Два месяца назад на зональных соревнованиях личного первенства страны судьба совершенно случайно свела Коржавина со Степаном Григорьевичем Бондаревым.

Правда, Руслан знал Бондарева и раньше, еще до призыва в армию, когда жил в Москве, но знакомство было весьма односторонним. Бондарев присутствовал почти на всех крупных боксерских состязаниях, и молодые боксеры среди других знаменитых мастеров ринга выделяли его, шепча друг другу: «А вон тот высокий, в военной форме без погон, Степан Бондарев. Кино „Король ринга“ смотрел? Бондарев главного боксера играл. Сила!»

Бондарев прибыл в Ташкент в качестве члена просмотровой комиссии. Коржавин сразу узнал его. Высокий, подтянутый, элегантный, холеный. На груди — орденские планки и значки заслуженного мастера, заслуженного тренера. В его осанке чувствовалось какое-то неуловимое спортивное щегольство, присущее известным мастерам ринга. Около Бондарева вьюном вился низкорослый тренер спортивного клуба округа и, как заметил Руслан, что- то тихо говорил, показывая на Коржавина.

Руслан выступал успешно. Все победы — ввиду явного преимущества. Ни один из его соперников не смог устоять три раунда, выдержать шквал коржавинских атак.

В последний день соревнований Коржавина пригласил к себе Бондарев. Разговор был кратким.

— Ну, земляк, могу взять тебя в свой коллектив. Хочешь потренироваться у меня? Думаю, накануне личного первенства тебе полезно послушать советы старого мастера.

Руслан знал, в каком коллективе работает Бондарев. Почти сборная армии.

— У меня служба, — ответил Коржавин.

— Уладим.

И уладил. Вскоре Коржавин был командирован в подмосковный военный гарнизон на тренировочный сбор. Коржавин не то чтобы охотно уезжал из Ташкента, но он больше не мог оставаться там, где каждая улица напоминала о погибшем друге.