Георгий Свиридов - Победа достается нелегко

Солдаты постояли у берега.

— Знаешь, Корж, что-то здесь напоминает Пушкинский парк, — задумчиво произнес Зарыка. — Ты был в Пушкине?

— Я бы сказал, как наш парк Горького, — ответил Руслан.

Почти у самого берега неровными рывками двигалась лодка. Две девушки, обе темноволосые, в светлых платьях, неумело гребли, шлепая веслами по воде.

Зарыка многозначительно толкнул товарища локтем и подошел к самой воде.

— Эй, девочки! Плывите-ка сюда!

— Что, мальчики? — ответила одна, откидывая прядь волос со лба.

— Возьмите нас гребцами на свою бригантину, — предложил Евгений. — Покажем высший класс.

— Топайте, мальчики, пешком.

— Обойдемся без рыжих, — добавила вторая. И обе звонко засмеялись.

Друзья, словно по команде, отвернулись, Руслан посмотрел на часы: скоро одиннадцать, а они еще нигде не побывали, топчутся у края озера.

— Жень, куда двинемся? По левому берегу или правому?

— А где танцплощадка?

— Вроде где-то слева… Не помню…

— Топаем налево, а там посмотрим!

Они вклинились в людской поток и поплыли по течению. Вокруг было много нарядных, красивых девушек. Взбитые прически, короткие модные платья. Друзья чувствовали себя в людском потоке как дома. Они соскучились по ярким праздничным огням, по большому городу.

— Корж, стреляй вправо. У киоска газводы три грации…

— Нас только двое.

Зарыка уже переключился на другой объект. Впереди шли две девушки-узбечки. Стройные, тонкие, у каждой черные косы, словно скрученные толстые жгуты, свисали вдоль спины. Руслану одна из них показалась чем-то похожей на Гульнару. Он сразу вспомнил о ней, о последней встрече, ощутил на своих губах ее поцелуи, и ему стало не по себе, он почувствовал себя в этом шумном людском потоке одиноким, и поход в парк сразу потерял свою привлекательную прелесть, показался пустым и никчемным.

— Смотри, Корж, а крайняя прелестна! Кино «Бродяга» видел? Так она вылитая героиня!

— Жень, оставь, — тихо сказал Коржавин.

— Нет, ты только посмотри, крайняя великолепна! Какая у нее фигурка!

— Оставь, — повторил Руслан, дергая друга за рукав.

Девушки хихикнули, повернулись и, наградив друзей улыбками, поспешили вперед.

— Корж, за мной, — повелел Евгений.

— Валяй один.

— Ты что? — Зарыка недоуменно посмотрел на товарища.

— Так, ничего.

— Знаешь, разборчивой невесте, как говорят, жених достается горбатый и кривой.

— Может быть… Я почему-то вспомнил Гульнару… Да и вообще… — Коржавин не договорил, махнул неопределенно рукой и вдруг предложил: — Может, повернем назад? А? Выспимся по-человечески… У меня спина гудит от каменных мешков, а завтра опять на разгрузку… Какой смысл шляться без монет в кармане?

Евгений сначала скорчил удивленную рожу, потом пожал плечами, словно говоря, как хочешь, и стал тихо насвистывать грустный вальс «Осенний сон». Последний довод Руслана оказался самым убедительным. Даже мороженым они не смогли бы угостить девушек.

— Да, без этих бумажек жизнь становится тусклой. — Зарыка скривил губы, покачал головой. — Скоро ли мы в коммунизм придем? Сколько еще ждать? Тогда житуха станет совсем другой… Ни у кого денег не будет! Здорово! А?

Они свернули в боковую аллею и не спеша двинулись к выходу.

Боб Черный Зуб видел, что Валиев почему-то не желает встречаться со своим другом по тюрьме, даже боится этой встречи. Между Валиевым и Серегой Косым существовала какая-то тайна, которую Боб не знал. В жаркие длинные дни, валяясь на ковре, Боб мучительно вспоминал все, что когда-то ему рассказывал Серега Косой. Как жаль, что тогда он слушал его небрежно! Сейчас каждая деталь важна. Боб старался показать, что ему все известно, хитро щурился, многозначительно подмигивал и почти каждый день говорил:

— Баста! Завтра отстукаем телеграмму Косому. Верно, Валидол?

— Какой Валидол? Зачем Валидол? — Юсуп менялся в лице. — Юсуп надо! Юсуп!

Наливал пиалу до краев водкой и протягивал Бобу:

— Борис-ака, ты моя друг?

— Спрашиваешь!

— Пей! Ичинг, Борис-ака!

Не успевал Боб осушить пиалу, в которой вмещался добрый стакан, как Валиев снова наполнял ее.

— Ты моя друг?

— Спрашиваешь! — отвечал Боб, снимая пальцами с горячего алюминиевого прутика кусочки зажаренного сочного мяса, и, взяв щепотку мелко нарезанного лука, отправлял в рот. — Закуска блеск!

Боб Черный Зуб томился от вынужденного безделья, пьянствовал. На душе было муторно и неспокойно. Он не доверял ни Юсупу, ни его отцу Джуманияз-баю, старому узбеку с маленькими плутоватыми глазами на широком лице, обрамленном густой, аккуратно подстриженной черной бородой. Джуманияз-бай обычно сидел в другой комнате на низкой тахте и не спеша пил зеленый чай. Бобу казалось, что сын и отец могут в любой момент выдать его, что они просто временно терпят его, пока у Боба водятся деньги и им выгодно содержать опасного гостя.