Виктор Литовкин - Удержать высоту

— На шоссе Смоленск — Витебск. Атакован фашистскими танками. Они очень близко, меньше трех километров. Стрелять по ним не могу.

У Шутова похолодело у сердца. Вот оно — Днепр, атака фашистских танков, словно с неба свалившихся, и материнское письмо, пришедшие некстати мысли о смерти. «Неужели это предчувствие?»

Но Петр тут же отогнал непрошеное сомнение. Взял себя в руки. Никто и не успел заметить его легкого замешательства.

— Где танки, Кондрашов?

— На дороге.

— Прямая наводка возможна?

— Да, но…

— Никаких «но», Сергей. Съезжайте в кювет, подкапывайте землю под передними колесами.

Подполковник Шутов прекрасно понимал, чем вызвано это «но» майора Кондрашова: «катюши» не приспособлены для стрельбы прямой наводкой — слишком высок угол наклона плоскостей с эрэсами. Но безвыходных положений не бывает. В любой ситуации нужно искать, думать, как победить. Думать, искать и действовать.

Кондрашов будет действовать, в этом он уверен. Но как быть им? Еще две-три минуты, и фашистские танки прорвутся к батарее 43-го полка, проутюжат окопы стрелков. Промедление смерти подобно. Осталась последняя надежда, на дивизион Абайдулина.

— Товарищ подполковник, вас просит капитан Абайдулин, — доложил ему радист.

Шутов не успел удивиться, почему Абайдулин на связи, хотя он еще и не вызывал его. Схватил гарнитуру. В наушниках раздался спокойный, негромкий голос командира 251-го дивизиона с мягким татарским акцентом.

— Товарищ подполковник, разрешите мне открыть огонь вместо Козлова?

— Координаты знаешь?

— Знаю, мой радист, сержант Дубиненко, записал их, когда вы диктовали установки Козлову. Я уже развернул батареи и прицелы прикинул.

Инициатива и смекалка подчиненных всегда вызывали в сердце у командира полка добрые чувства. Этому он и учил своих офицеров, ведь командир должен повторить себя в учениках. А иначе зачем ему дано право командовать и управлять? Хотелось обнять Абайдулина, поблагодарить за находчивость, но поздравления, объятия не опоздают и после боя. Шутов приказал:

— Огонь, дорогой! Огонь!

Привычно, как огромный оркестр, загрохотали, сходя с направляющих боевых машин, реактивные снаряды и, словно стая огненных птиц, пронеслись над крышей школы, полетели, брызжущие пламенем, к фашистским танкам.

Генерал Балтийский впился глазами в бинокль.

Но уже и без приборов было видно, что снаряды «катюш» накрыли две трети боевых порядков фашистов. Шутов внес небольшие поправки и снова скомандовал:

— Огонь!

Остатки гитлеровцев бросились врассыпную, едва унося ноги из огненного половодья.

— Молодец, Петр Васильевич, — восторженно крикнул командующий артиллерией. — Сколько ни смотрю на работу гвардейских минометов, не устаю восхищаться — чудо-оружие!

Шутов хотел сказать, что и он гордится своим оружием, влюблен в него, как мальчишка, но пока было не до этого. Из дивизионов Козлова и Кондрашова не поступало никаких известий. И если за Козлова не так болела душа — «мессеры» не задержатся в воздухе, горючего не хватит, то танки так просто не уйдут. А на направляющих боевых установок дивизиона только один залп. Транспортные машины движутся по другому маршруту. Они явно не успевают на подмогу.

— Кондрашов, как дела?

— Откапывать ямы под передние колеса не успеваю.

— Тогда съезжай на обочину и передком — в кювет.

— Так и сделал. Тут у меня лейтенант Илларионов из политотдела. Он предложил сделать так.

— Правильно, — похвалил Шутов. — А дальше?

— Принял решение: первую батарею оттягиваю назад, на прямую наводку, вторую — увожу подальше в сторону для второго залпа. На ней старшим — мой замполит майор Картушин.

— Одобряю, — согласился с ним подполковник. — Но не уходи с линии, держи меня на связи.

— Понял.

До дивизиона майора Кондрашова было далеко, около пятнадцати километров, но Шутов явственно, словно это происходило на его глазах, представил, как сползали с дороги в кювет на виду у изумленного врага боевые машины. Как они опускали почти вплотную к закрытой бронированными щитками кабине водителя стальные рельсы направляющих.

Фашисты, видимо, пытались разгадать маневр. В наушниках у Шутова не слышно было ни единого выстрела. Только обычный эфирный шум, потрескивание да приглушенные расстоянием команды, которые отдавал подчиненным Кондрашов.

«Хотят взять дивизион в плен, — догадался командир полка. — Обходят батарею с флангов. Сколько охотились за нашими «катюшами», а они вот, на расстоянии протянутой руки. Осталось только дотянуться».