Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

Чертопхаевка, получившая в двадцать пятом году новое имя — Свободное, была в то время еще на территории, не оккупированной гитлеровцами. Надежда и немецкий контрразведчик с помощью полковой разведки довольно легко перешли линию фронта и добрались до места назначения.

В бывшей Чертопхаевке кое-кто еще помнил невесту Филиппа Андреевича. У его тетки по отцу уцелела фотокарточка, на которой были сняты трое: Леша Соловей, играющий на гармошке, Чухлай, положивший в раздумье на плечо песенника руку, и Надежда, обнявшая своего возлюбленного. У Надежды такой фотографии не было, когда и кто ее делал — забыла. При виде пожелтевшего фотодокумента, на котором она запечатлена молодой и красивой, Надежда разволновалась. Долго уговаривала тетку Филиппа Андреевича подарить ей семейную реликвию. Эту просьбу поддержал и «адъютант храброго разведчика» — спутник Надежды. Он на фотокарточку имел свои виды.

Старинная фотография, на которой майор Хауфер, гордость абвера, наслаждается музыкальными упражнениями чекиста Леши Соловья, позже похороненного вместе с другим чекистом, Кряжем, на площади в Ивановке, — это уже прямые доказательства того, что Чухлай-Хауфер был более сложной натурой, чем предполагало гитлеровское руководство. Вряд ли Чухлай в свое время ставил отдел кадров абвера в известность о своих отношениях с чекистами в далекие 1920-1922 годы. О своих поражениях, тем более моральных, не очень-то хочется трубить на весь белый свет. Пусть руководители гитлеровской контрразведки ломают сейчас голову, почему Чухлай-Хауфер был такой неискренний.

Обратно Надежда и ее спутник возвращались еще проще: вышли к линии фронта, укрылись в одном селе и дождались, когда немцы захватят его.

Мы с Борзовым внимательно изучали донесения Яковлева, переданные по рации Истоминым, анализировали и сопоставляли имеющиеся в нашем распоряжении факты. Прежде всего нам хотелось знать, кто сопровождал Надежду. Фон Креслер? По рассказам Крутого и Бекенбауэра фон Креслеру на вид лет сорок, может, меньше. Точнее определить возраст мешала окладистая борода. Шатен со светлыми глазами. Довольно высок. Сухощав, интеллигентен в манерах. Спутник Надежды частично подходил под это описание, кроме, разумеется, бороды. Но ее легко сбрить.

В те дни стратегическая инициатива принадлежала фашистским войскам. К концу октября мы оставили Курск, Белгород, Харьков. Шли ожесточенные бои под Тулой. За Калугой враг вышел к Оке. На юге фронт начинался на северо-западных окраинах Ростова и тянулся через Лиман до Купянска. Так что же заставило немецкую контрразведку спешить? Подождать бы недели две-три, бывшая Чертопхаевка попала бы под оккупацию, и не довелось бы посылать своего человека через фронт, рисковать умным, храбрым специалистом контрразведки. Может быть, в этой загадке лежал ответ, как глубоко уверовали немцы в версию «полковник Чухлай — советский разведчик»? Поверив в нее, они могли искать в своем разведцентре помощников Чухлая, его преемников. Впрочем, Сергей Скрябин никогда не соприкасался по службе с Хауфером-Чухлаем, контактов с ним не поддерживал, поэтому можно было надеяться, что в список вероятных помощников советского разведчика немецкая контрразведка не занесет.

Мы передали Яковлеву задание: постараться раздобыть фотокарточки толстомордого с усиками а-ля Гитлер, а также спутника Надежды.

Но первого ноября от Сомова пришло тревожное сообщение. «Враги начали широкую карательную операцию, в результате которой полностью погиб партизанский отряд Лысака, в том числе капитан Копейка. Кроме того, произведены аресты в ряде сел района. Разгромлена подпольная типография, находившаяся в Горовом. Партизанский отряд Бати перехватил группу карателей, направляющихся в Ивановку, и уничтожил ее. Восемь человек пленных, в том числе офицер. Серьезно ранен Караулов».

Сомов почему-то в этот раз, называя факты, не давал им своей оценки.

Яковлев в происшедшем увидел не только оперативную удачу немцев, но и другое, на мой взгляд, более существенное: отряд Лысака погиб в результате самой обычной беспечности. Вопреки приказу подпольного райкома партии не заходить на базы, проваленные Крутым, Лысак все же вывел людей на одну из них. И самое печальное было в том, что капитан Копейка — профессиональный чекист, не воспротивился этой глупости. Единственный человек уцелевший от всего отряда, инженер химзавода Конев, которого Лысак часа за два-три до нападения врага послал к Сомову с донесением, так описывал случившееся: