Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

— И какой же вывод? Рану чем-то подтравливают?

Врач не склонен был делать категорические выводы.

— Если бы я наблюдал с месяц, мог бы сказать что-то определенное. А пока знаю одно: Сугонюку беспромедлительно надо делать операцию, иначе ему угрожает сепсис. Если он так боится больницы, я готов прооперировать его на дому.

Травит рану?.. Своего рода дезертирство, хотя прямо обвинить в этом комиссованного на шесть месяцев Сугонюка сейчас нельзя.

Что в сообщении врача было для меня нового? Все укладывалось в рамки того образа, который сложился в результате рассказа Надежды о своем муже.

Но тут мне в голову пришла такая мысль: «Зачем Сугонюк травит рану? Он же комиссован по контузии, рана — момент привходящий».

— А последствия контузии сказываются сильно?

Мой вопрос застал врача врасплох:

— Видите ли… Я хирург. Он не жаловался… Ну, а таких явно выраженных признаков… Одним словом, я всецело занимался раной.

Сугонюк, которого я пока не видел в глаза, все больше и больше мне не нравился. История с парашютом, сейчас вот это…

— Сугонюку операцию надо делать в стационарных условиях, — сказал я врачу. — Если ваши предположения не безосновательны, то дома он опять начнет травить рану. А в больнице вы проследите. И потом, его обязательно надо показать невропатологу. Контуженый человек!

— Не насильно же вести его в больницу! — посетовал врач.

Я вспомнил Надежду. Может, она повлияет на мужа?

— А вы пригласите на собеседование жену. Расскажите, не скрывая правды.

Сугонюком стала заниматься больница, а у меня и своих хлопот было предостаточно. В понедельник, опять в то же время, то есть в двадцать три часа пятьдесят пять минут, пеленгатор, курсировавший в районе Александровки четко зафиксировал работу неизвестного передатчика. Пеленг пересек село почти вдоль. Второго пеленга взять не успели.

Итак, Александровка! Можно было в домах, попавших под пеленг, произвести обыск и обнаружить передатчик. Рациональнее — вызвать второй пеленгатор и при очередном сеансе работы передатчика уточнить координаты. Тут вставал естественный вопрос: «А что, если хозяин передатчика прекратит работу? Не важно, по какой причине. Что-то заподозрил. Получил указание замолчать…»

В районе Александровки военных объектов не было, железная дорога — далеко. Может, кто-то собирал сведения на стороне? Не исключено. О чем-то все-таки хозяин радиопередатчика сообщал. А если тут иное? Может, именно здесь должна десантироваться группа «Есаул»? Тогда конечная цель операции — не радист, а Хауфер или его заместитель Креслер.

Мы пока ничего конкретного не знали об этой группе. Каков ее состав? Двое или двадцать? В одном месте будут десантироваться или в разных? При абсолютно удачном обороте дела можно не только ликвидировать группу «Есаул», но и заставить кое-кого из ее участников работать на нашу разведку.

Планы радужные, далеко идущие. А начинались они с радиста. Вначале надо было найти его.

Война — это противоборство двух сторон. И в самые гениальные планы противник всегда вносит свои коррективы. Я считал, что наступила пора активной подготовки к встрече десанта. Он мог появиться в любую из ближайших ночей.

Борзов с таким предположением согласился. В мое распоряжение передали взвод оперативной службы. Мы его разместили в селе Большая Вишня. Это в пятнадцати километрах от люцерны и в двадцати от Александровки. В случае необходимости взвод мог за четверть часа добраться до возможного места десантирования.

Днем одно отделение под видом саперов перестраивало мост через Сухой Бадыг, остальные отделения отдыхали. С наступлением сумерек объявлялась готовность номер два: красноармейцы спали не раздеваясь.

Но передатчик молчал. Второго пеленга мы так взять и не смогли. Никто посадкой не интересовался.

«Неужели вспугнули?» — тревожился я.

Самолеты над Александровкой пролетали часто, за ночь раза два-три. Сельские комсомольцы довольно бдительно следили за ними.

Как-то капитан Копейка мне доложил:

— Надежда Сугонюк отвезла своего милого в больницу.

— Не возражал? — удивился я.

— Подавила всякое сопротивление. «Мне, — говорит, — в доме нужен мужик, а не гнилье». Сделали операцию. Но самое интересное — заключение невропатолога. При тщательном исследовании он не обнаружил никаких признаков бывшей контузии.

— Полное выздоровление за два месяца. Не это ли и заставляло Сугонюка травить рану?