Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

— Я бы… Наверное, не выдержал… Такую операцию и без анестезии.

— Три ему виски спиртом. Так… Хорошо.

— Дышит уже ровнее.

Николай Лаврентьевич вновь увидел Оксану. Вот она подошла и села рядом с ним. Сказала чужим голосом:

— Очнулся? Да, сердечко у тебя неважнецкое. Передохни.

«Скоро весна… Ты так умела радоваться первой лопнувшей почке, первому цветку вишни, — шептал мысленно Николай Лаврентьевич Оксане. — Ты даже звонила мне на работу: «Николка, вишня распустилась! Вишня». И я, отложив все дела, шел домой. Весна. Ты ее очень любила».

— Таня, таз с холодной водой и льдом.

— Марфа, стерильную салфетку на левую кисть.

— Да подожгите, черт побери, кто-нибудь спирт в миске, надо продезинфицировать инструменты.

— Николай Лаврентьевич, милый, отвернитесь. Смотрите только в окно. Думайте о чем-нибудь…

К месту расстрела гитлеровцами было вывезено сорок девять приговоренных, к партизанам ушло тридцать один человек. Шестнадцать погибло в яростном рукопашном бою. Двое исчезли бесследно. Семерых недосчитались партизаны, принимавшие участие в освобождении. Среди погибших — Борис Евсеевич, который, несмотря на свое ранение, возглавлял отряд. В короткой информации, присланной на мое имя, этому событию было посвящено всего несколько слов: «Сраженный автоматной очередью, погиб подполковник Яковлев».

Сообщение в штаб армии пришло за двумя подписями: начальник штаба отряда Конев, начальник разведки Соловей.

Гибель боевых соратников всегда наводит на грустные размышления. Для меня Яковлев был не просто сотрудником, с которым проработал добрый десяток лет, он был моей надеждой. Чекист с отличной теоретической подготовкой, широким кругом знаний. С аналитическим складом ума. В совершенстве знал четыре иностранных языка.

Я поинтересовался у Истомина подробностями событий. Он обо всем знал лишь «с немецкой стороны», о смерти Яковлева не подозревал, так как партизаны и освобожденные унесли всех своих погибших. Истомин поставил меня в известность, что среди бежавших был Сомов. «За его поимку назначена премия в двенадцать тысяч марок».

Я радировал в партизанский отряд, просил выяснить детали побега. По моей просьбе Конев провел небольшое расследование и доложил, что в одной из машин среди приговоренных находились Сомов и какой-то Никитин. Именно Никитин и был инициатором побега: убедил людей в его необходимости и первым напал на ближайшего к нему конвойного. Но потом они с Сомовым куда-то исчезли. Их нет ни среди освобожденных, ни среди погибших.

И только через три дня вездесущий и всезнающий Леша Соловей узнал через Марфу Кушнир, где находится секретарь подпольного райкома партии. Ночью разведчики побывали в Горовом, привели оттуда Никитина и капитана Щепкина с небольшой группой партизан-окруженцев. Сомова временно оставили в Горовом.

После таких вестей, естественно, встал вопрос о том, что Николая Лаврентьевича надо вывозить на Большую землю.

Я в это время был полностью поглощен заботами, связанными с очередной затеей немецкой контрразведки, которая получила кодовое название «Подполье».

Неизвестные нам события назревали, а предупредить их было, по существу, некому: Яковлев погиб, Истомина переводить на контрразведывательную работу в подполье не было смысла, он хорошо закрепился в полиции. Связным между ним и Яковлевым был начальник разведки отряда Леша Соловей. Парнишка переодевался в девичье платье и превращался в премиленькую, бойкую на язык девчонку. Сведения от Истомина он получал через тайник, так что даже и не подозревал, кто его информатор.

У гитлеровской контрразведки помимо нашей Надежды Сугонюк были, видимо, еще осведомители в партизанском отряде. Следовательно, нам надо было иметь в отряде и подполье такого человека, на котором гитлеровцы сосредоточили бы все свое. внимание, а другой в это время со стороны, независимо, вел бы главную контрразведывательную работу по выявлению замыслов фон Креслера и ликвидации его службы.

Так возникла необходимость моего присутствия в Светлово. Для работы в отряде Борзов рекомендовал старшего лейтенанта Лунева Вадима Ильича, недавно вернувшегося из Белоруссии, где он выполнял, аналогичное задание. «Именно такой вам и нужен. Энергичен, не теряется в самых сложных ситуациях. Волевой. Неглупый». Мы с ним познакомились под Батайском. Это произошло в те дни, когда наши войска готовились к освобождению Ростова. Ростов освободили в начале декабря и врагов отогнали за Миус, где наши и закрепились. В немецком генеральном штабе это отступление и частичная гибель знаменитой танковой армии были восприняты как катастрофа. На фронт прилетел сам Гитлер, который, не веря донесениям штабов, все хотел увидеть своими глазами.