Леонид Хомутов - Штурманы

Старшего лейтенанта Костихина судил военный трибунал. На открытом судебном заседании присутствовал весь личный состав полка. Военный трибунал приговорил Костихина Константина Егоровича к разжалованию в рядовые и прохождению дальнейшей службы на передовой в штрафном батальоне…

— Товарищ полковник, капитан Ушаков по вашему приказанию прибыл!

Полковник Вадов, сидевший за столом, сколоченным из необструганных досок (полк только что перебазировался на новый аэродром), рассматривал какую-то бумагу. Вскинув голову, улыбнулся:

— Вот и хорошо!

Легко поднявшись, подошел к Владимиру, обнял за плечи, провел к окну.

— Ну, здравствуй! — Вадов оценивающе осмотрел Владимира. — Как здоровье? Как чувствуешь себя?

Владимир улыбнулся:

— Нормально.

— Не обижаешься, что вызвал раньше? Отдыхать будем после… А сейчас, брат, некогда. Людей не хватает. Да ты садись!..

Владимир опустился на краешек табуретки.

— Ну как, снится море?

Владимир замялся:

— Да-а, иногда…

Вадов, заложив за спину руки, быстро зашагал по кабинету.

— По себе знаю, пройдет! У всех бывает… А теперь у нас новая задача. — Он остановился против Владимира и, глядя ему в глаза, тихо сказал: — Надо лететь сдаваться в плен…

Владимир даже привстал от изумления, с опаской посмотрел на командира. Вадов шагнул к столу, взял с него лист бумаги, протянул.

— На, читай! Немецкая листовка. Вопросы потом.

И, круто повернувшись, вышел из кабинета. Через секунду его голос послышался за дощатой перегородкой.

Владимир недоуменно рассматривал листовку. На одной стороне ее было крупно напечатано по-русски: «Пропуск!» На другой — схема района полетов. На вытянутой петле реки — жирный крест, похожий на отметку места самолета, который ставят летчики на картах в полете.

«Русские летчики! Вы проиграли войну! Пора подумать о спасении!..

В новой Европе, которую мы строим по указанию великого фюрера, и для вас найдется место под солнцем наших побед. Пока не поздно, сдавайтесь в плен. Переходите или перелетайте к нам. Вам гарантируется жизнь, гуманное обращение и солидный пост в новой России… В любой час светлого времени выходите на указанный ориентир на высоте 1000 метров. Выпустите шасси, встаньте в круг и ждите наших истребителей, которые заведут вас на посадку… Одумайтесь, пока не поздно! Вся Европа и половина России в наших руках. Прекратите бессмысленное сопротивление. Иначе смерть!

Владимир дочитывал листовку, когда вернулся Вадов.

— Ну как, согласен? — прикрыв дверь, спросил он.

Владимир рассмеялся, пожал плечами:

— Если вы согласны, то мне ничего не остается, как согласиться.

— Отлично! — Вадов прошел к столу. — Пойдешь со мной. Вылет завтра.

Достав карту из висевшего на стене планшета и расстелив ее, предложил:

— А теперь, давай обмозгуем, как это лучше сделать. И уговор, — он погрозил пальцем, — чтоб ни одна живая душа не знала…

Вылетели под вечер, когда до захода солнца оставалось минут сорок, не больше. Бабье лето необычно затянулось в этом году. Дни были солнечными, прозрачными, с густым голубым небом, с неслышно летающей в воздухе паутиной, с крепкими ароматами увядающих трав. Лиственные леса, подернутые багрянцем, облитые лучами закатного солнца, горели ровным, нежарким огнем…

Владимир сидел в носовой кабине. Он вел визуальную ориентировку и был захвачен открывшейся красотой природы. Обычно он летал ночью, а днем отдыхал или готовился к полету. И теперь яркие краски осени завладели им и отвлекли на какие-то секунды от дела.

— Володя? Уснул? Чем занимаешься?..

Владимир вздрогнул, услышав в наушниках голос Вадова:

— Да нет. Просто наблюдаю… Какая красота кругом!

Вадов дружелюбно рассмеялся.

— Тоже мне лирик нашелся. Усиль лучше осмотрительность. Скоро цель?

— Через одиннадцать минут.

— Чтоб были вовремя!

— Будем! Можете не беспокоиться, днем лететь — не ночью…

Прошли над болотом. Впереди заблестела петля реки.

— Снижаюсь! — скомандовал Вадов. — Усилить наблюдение.

Извиваясь, под самолетом поблескивала река. Стрелки высотомера замерли на цифре 1000 метров. Неожиданно самолет вздрогнул. Послышался скрежет, щелчок — Вадов выпустил шасси. Стрелка указателя скорости сползла до отметки 250.

— Встаю в круг! — спокойно сказал Вадов, оглядываясь по сторонам.

Наступило молчание. Ждали вражеских истребителей, внимательно оглядывая по секторам воздушное пространство. Прошло пять минут… нет истребителей! «А может, обман? Ловушка? И попались, как последние дураки…»