Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Прекратив стрельбу, побежали к повозкам. Оказавшись у последней, я остановился. Одна лошадь в упряжке была убита, вторая, держа на весу раненую переднюю ногу, стояла, понуро опустив голову. Крупные слезы бессилия катились из ее фиолетовых глаз, намерзая на ресницах. По копыту, кровеня снег, стекала кровь.

- Придется пристрелить, чтобы не мучилась, - произнес подошедший сержант.

Подняв автомат, он выстрелил в голову лошади.

В первых повозках кроме овса в мешках ничего не было. Зато в последней, похожей на фургон, мы нашли колбасу, хлеб, консервы, сигареты и даже шоколад. Все с этикетками разных стран.

Нагрузившись трофеями из расчета: своя ноша плеч не тянет, - не задерживаясь, тронулись в обратный путь. Погони мы не боялись, зная, что фрицы в лес не сунутся. Ощущая за плечами тяжесть туго набитого вещмешка, я, не чувствуя усталости, не шел, а словно летел по снегу. Как мальчишка, радовался столь удачно проведенной операции. Мысленно готовясь поразить воображение товарищей своим рассказом, я отводил для себя не первое, но и не последнее место.

Еще засветло устроили большой привал и даже вздремнули. Зимой сумерки наступают рано. А ночью за нами увязались волки.

- Колбасу, дьяволы, учуяли, - прошептал сержант Юра. - Сейчас я их угощу.

Грохот автоматной очереди прокатился по лесу. Огоньки глаз метнулись и исчезли в густом ельнике. По дороге к своим еще не раз слышали мы отдаленный волчий вой.

Уставшие, но с радостным чувством успеха, мы за полночь добрались до места. Всю провизию сдали в штаб батальона. Консервы, хлеб, колбаса и сигареты были розданы всем десантникам нашего батальона (нас осталось, увы, не так уж много), а шоколад отослали раненым.

Операции, подобные нашей, проводились и позднее, но не всегда так успешно. Некоторые группы не возвращались совсем, из других - лишь половина, неся на руках, вместо трофеев, раненых товарищей.

Выдался однажды погожий мартовский денек. Я сидел в траншее с автоматом в руках и смотрел на. поле с «ромашками», запорошенное снегом, который сверкал слепящими искрами.

Любил я дома в такие дни ходить на лыжах в лес. Идешь по снегу, а вокруг елочки в нарядных шапочках и шубках. За ними стыдливо прячутся голые березки. Вздрогнешь от неожиданности, если из-под куста выскочит косой и пойдет отмеривать сажени. Или, разрывая тишину хлопаньем мощных крыльев, вырвется из-под снега стая краснобровых красавцев, обдав лицо снежной изморозью.

До слуха донесся надрывный вой моторов. В стороне от нас показалась тройка пикировщиков с крестами. «Только вас и «не хватало», - вырвалось у меня. Но не чувствуя еще беды, направился к сидевшим у костра десантникам.

А пикировщики разворачивались. Все заметили, как один отвалил от остальных и направился прямо к нам. Его намерение поняли сразу. Бросились в разные стороны. Укрыться где-либо было поздно. Я лег на тропинку, протоптанную у дома. На миг поднял голову, и будто пахнуло в лицо огнем. Огромный юнкере с паучьими крестами на крыльях и фюзеляже на секунду замер, точно споткнулся, и, хищно изогнувшись, оглушая окрестности воющим звуком, почти отвесно стал падать вниз, на меня. И тотчас что-то тяжелое с тупым чугунным стуком упало рядом со мной. Земля от удара дрогнула. Меня подняло, перевернуло на спину, на лицо обрушилась снежная лавина. Земля снова дрогнула, раздался страшный взрыв. Неодолимая сила подхватила меня, подняла на невидимый гребень и швырнула вниз.

Очнувшись, никак не мог понять, где я. На спину сверху падало что-то тяжелое. Сильно болел локоть правой руки, из носа шла кровь, правое ухо заложило. До тошноты воняло сгоревшей взрывчаткой. Тут я и вспомнил все. Оглядевшись, понял, что лежу в глубокой воронке, которая образовалась на месте взрыва бомбы. Со стенок, шурша, продолжал еще осыпаться песок. Тяжело поднялся. Со спины посыпались мерзлые комья земли. В голове стоял шум, а перед глазами радужные круги.

Глянул вверх. На меня с суеверным изумлением смотрел один из десантников, сидевших со мной у костра.

- Ты разве живой?

Все еще удивляясь, он помог выбраться мне из воронки. Боль в локте утихла. Должно быть, ударился о камень, падая с высоты. На трофейной фляжке, висевшей на поясе, обнаружил дыру с трехкопеечную монету. Не подвела меня вера в свою неуязвимость. Жив остался! Даже не взорвался на запалах от собственных гранат, лежавших в гранатной сумке. А вполне мог бы, упади я этими красивыми на вид медными трубочками на камень.