Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

- Есть, наверное, хочешь? - спросил его сержант.

- Нет, не хочу. После всего, что видел и перенес, кусок в горло не лезет.

- Что же случилось? - расспрашивали мы его.

И он рассказал нам о случившемся. Гитлеровцы разожгли у леса костер, что, видимо, и ввело в заблуждение экипаж самолета. На этот костер мы и начали выпрыгивать. Сами понимаете, какая была встреча! Расстреливали нас в упор, прямо в воздухе. Мне и еще нескольким десантникам удалось прорваться…

Поблуждав ночь в лесу, они вышли к деревне Большие Выселки, встретились с десантниками из восьмой бригады. Около роты их было. А вскоре деревню окружили гитлеровцы. Наши заняли круговую оборону. На предложение сдаваться ответили огнем. Взбешенные фрицы вызвали авиацию. Черные столбы дыма поднялись Над избами.

Десантники дрались, отчаянно, предпочитая смерть фашистскому плену. Задыхаясь в дымной гари пожаров, в сплошном кольце оглушающих разрывов, голодные и измученные, они боролись. Окоченевшими руками, с неукротимой, нечеловеческой яростью поднимали оружие и стреляли, стреляли… Стреляли здоровые, стреляли истекавшие кровью раненые, стреляли умиравшие, уходя из жизни без криков и стонов. Когда фашисты подобрались совсем близко, а наших оставалась одна горстка, поднялись они во весь рост и молча пошли в свою последнюю -атаку. И пали все до одного. Пали в девятнадцать мальчишеских лет. Но не склонились перед врагом…

Он остался в живых только потому, что был контужен и фрицы посчитали его за убитого.

Очнувшись, падая и снова вставая, шел он двое суток по лесу, пока не наткнулся на десантников нашей бригады. Они накормили его и переправили к нам в Ключи.

Окончив рассказ, он какое-то время сидел молча, потом вдруг вскочил на ноги и с криком: - Теперь я фрицам глотки буду рвать! - упал на край траншеи, потеряв сознание.

Его рассказ вызвал в наших сердцах чувство высокой гордости за наших товарищей.

Благодаря заботам комиссара Васильева и старшины, пусть и не каждый день, мы получали хлеб, испеченный в деревнях, освобожденных нами. Солдатским сердцем мы чувствовали: Родина делает для нас все возможное и невозможное, чтобы обеспечить всем необходимым. Было нам ясно и то, что на войне не всегда все получается так, как хотелось бы. Потому-то мы и не роптали, веря в недалекую перемену к лучшему.

С водой дело обстояло тоже не совсем хорошо.. До проруби, где можно было ее набрать, было не меньше пятисот метров. За водой ходили по двое, по трое, да и то редко, когда уже невмоготу было пить безвкусную и противную, словно мыльную, воду из талого снега.

Там, на берегу речки, стояла изба, где минуту-другую любили мы посидеть у горящей печки, хотя стены избы частенько ходили ходуном, когда поблизости рвались мины.

В памяти о Ключах остался анекдотический случай. Была у нас батальонная разведгруппа из восьми «человек. Парни все - молодец к молодцу. Так вот, на ничейной земле (шириной метров двести) ими был обнаружен небольшой засыпанный снегом сарайчик с погребом. В нем прикрытая сверху соломой, оказалась картошка. О находке они, понятно, не распространялись. Угощали всех десантников, кто к ним приходил. Но не раскрывали тайну клада. Однако о находке узнали.

Через некоторое время разведчики получили от командования задание: достать «языка». Дождавшись безлунной ночи, пошли на задание.

Случайно или нет, они направились мимо своего тайника. Когда подошли к нему, в небе яркой звездой вспыхнула ракета. Вспыхнула и рассыпалась разноцветьем голубых, красных и зеленых шаров. Разведчики упали в снег. В наступившей темноте что-то заскрипело. Разведчики подняли головы и обомлели. Пятясь задом, из их тайника выползал кто-то. «Фриц!» - мелькнуло в головах (у них и в мыслях не было, что здесь может появиться кто-нибудь из десантников). Связать и заткнуть ему рот кляпом было делом одной минуты. С драгоценной ношей разведчики торжественно прошагали мимо нас прямо в штаб. Пленник отчаянно вырывался из их рук, извиваясь всем телом, но его держали крепко.

- Что, уже «языка» захватили? - спрашивали мы.

- Подумаешь, «языка»! Нам это раз плюнуть! - задавались они.

Гордыня до добра никого не доводила, подвела и их. «Языком» оказался десантник из третьего взвода. В тот злосчастный для разведчиков час он пришел в сарайчик за картошкой. Оскорбленный бесцеремонным обращением, десантник обрушился на прославленных, на тех, кого называли не иначе как «глаза и уши» батальона.