Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Интенсивный обстрел, не ослабевая, продолжался минут двадцать. Мы думали, тем дело и кончится. Но нет. Минометы умолкли, на смену застрочили пулеметы, как будто швейный цех заработал. Мы на огонь не отвечали, ожидая, что предпримут фашисты. А в роте и взводе уже были убитые и раненые. Среди убитых оказался и нескладный Трошин. Осколком мины был ранен в руку лейтенант Топорков. Командование взводом взял на себя помкомвзвода (помните: «Макарий бы вас побрал!»).

После непродолжительного пулеметного огня снова засвистели фашистские мины. Назойливость противника стала понятной, когда от стены леса (метрах в четырехстах впереди), словно частокол за частоколом, стали отделяться цепи гитлеровцев в зеленых шинелях. Впереди наступавших двигались два танка, ведя огонь из пушек и пулеметов.

- Держись теперь, Мишка, - сказал я себе., ставя прицельную рамку винтовки на отметку триста метров.

- Не трусь, ребята!- крикнул Иван, поднявшись в траншее во весь рост.

- Фашисты на испуг хотят взять. Черта с два! Нас не испугаешь, не на таких напали! - яростно потрясал он винтовкой, не обращай внимания на свист пуль.

Чаще и дружней захлопали наши выстрелы. Прижатые ливнем пуль, мы укрывались в траншеи, слушая, как над нами с присвистом, срывая с бруствера снег, проносились струи смертоносного металла.

Как только огонь затихал, мы поднимались и снова били по врагу. Не считаясь с потерями, фашисты продолжали наступление.

Бой кипел по всем линиям траншей. Особенно яростная стрельба шла в центре нашей обороны, у начала деревенской улицы, куда близко подошел передний танк. Там рвались гранаты, стучали бронебойки, строчили пулеметы. Часть десантников первой роты начала отходить, попадая под огонь вражеских пулеметов.

На помощь бронебойщикам первой роты бросилась наша, во главе с командиром и комиссаром. Во весь рост, не пригибаясь, с пистолетами и противотанковыми гранатами в руках, с призывом «Вперед!», они бесстрашно бросились в самую гущу боя, увлекая за собой отходивших десантников.

Забыв обо всем, я стрелял с одной мыслью: не пропустить, остановить врага, отстоять ставшую родной деревню. В прорезь прицельной рамки поймал грудь толстого, приземистого гитлеровца в каске, бежавшего, за вторым танком, и плавно, по-учебному, нажал спуск. Выронив автомат, фашист упал в колею, проделанную гусеницей, и остался лежать. В это время загорелся вражеский танк, шедший первым. От него повалил густой дым.

- Мальчишки, один испекся! - что было силы закричал я в сторону друзей, приподнимаясь над траншеей. «Жик-жик-жик»,- как злые осы, зажикали пули возле головы.

- Пригнись!-дернул меня за ногу сержант Юра и окрестил «дураком». Много заключено в этом слове в зависимости от обстоятельств, при которых оно говорится: в одних случаях люди обижаются, в других благодушно улыбаются. Я тоже улыбнулся, упрятал голову за бруствер и продолжал вести огонь. Фашистов, пытавшихся выбраться из горящей машины, мы расстреляли из винтовок и пулеметов. Второй танк, огрызаясь, отступил, остановился на безопасном от наших бронебоек расстоянии, продолжая вести огонь.

Гитлеровцы залегли.

Какой-то десантник не из нашего взвода, охваченный азартом боя, пригнувшись над бруствером, по-мальчишески показал фрицам трехпальцевую комбинацию, что-то крича при этом. Ближайший к траншее немец вскинул в его сторону автомат. Но парень был не промах, с удивительной ловкостью он вскинул свой автомат и сразил фашиста короткой очередью.

Да, рядом с отвагой уживалось еще мальчишество, вернее, остатки былого мальчишества в нас, девятнадцатилетних, мужающих с каждым часом и с каждым часом вбирающих в себя суровый опыт нещадной войны.

В сверкающем изморозью воздухе послышался ровный, нарастающий гул. Он приближался с неумолимой неотвратимостью. Низко над лесом показались двенадцать двухмоторных бомбардировщиков с желтыми крестами на крыльях. С выпущенными, как когтистые лапы ястребов, шасси летели они, начиненные, это чувствовалось, бомбами.

Больше с любопытством, чем с испугом, я наблюдал за приближающимися самолетами. Прикрыв ладонями глаза от солнца, за ними следили все десантники, гадая, пролетят мимо или нет.

- На нас заворачивают! - крикнул Саша Агафонов, прячась в траншее.

Сделав разворот, самолеты зашли с правого, дальнего от нас фланга и, проваливаясь в пике, пошли прочесывать траншеи из крупнокалиберных пулеметов, одновременно сбрасывая бомбы.