Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Стоял март, но было холодно, словно в феврале. Мы продолжали удерживать деревню и большак. Запомнилась одна ночь.

Я заступил на дежурство. Швыряя в лицо колючим, жестким снегом, сильный ветер гнал по небу рваные тучи. Луна, словно напуганная, робко и боязливо выглядывала из-за туч и тут же скрывалась. А пурга свистела и выла - то басовито и грозно, то тонко и жалобно, словно стонал молодой солдат, раненный по первому разу.,

И вдруг:

- Т-та-та!.. Трах-тах-тах! Ух, ух!..- загремело со стороны станции Вертехово, и небо там осветилось багровым, полыхающим заревом и вспышками ракет. Даль прочертили разноцветные трассы пулеметных и автоматных очередей. Слышался отдаленный гул жестокого боя.

Громыхало часа два, потом все стихло. Утром узнали подробности. Воспользовавшись непогодой, гитлеровцы, вопреки своим правилам, рассчитывая на внезапность и ночное время, напали на десантников, занимавших станцию. Те вовремя обнаружили врага и встретили его как положено. Больше сотни фрицев осталось лежать под сугробами. Наверное, надолго запомнили фашисты, кому удалось унести из-под Вертехова ноги, что такое русский характер.

До самого утра мела пурга. А на рассвете я не узнал Ключей, так все изменилось и приукрасилось. В тишине утра ощущалась какая-то торжественность.

Из штаба батальона пришел младший лейтенант Цветков с большим свертком. От имени женщин из освобожденных нами сел и деревень он вручил нам подарки: кому кисет с табаком, кому носовой платок, кому теплые носки и ко всему - по куску вареной говядины и ржаного хлеба. Хлеб был с применю, нам же он казался вкуснее всяких тортов и пирожных.

С чувством признательности думали мы о женщинах, которые, сами бедствуя и живя впроголодь, от чистого сердца приготовили для нас эти подарки.

По такому случаю я решил сходить за водой на прорубь. Забрал у друзей фляжки и, укрываясь от обстрела за полусгоревшие строения, побежал. Около одной довольно хорошо сохранившейся избы остановился- передохнуть. Меня поразили странные звуки, доносившиеся откуда-то сверху:

«Ко-ко-ко, ко-ко-ко…» - пауза, и снова: «Ко-ко-ко».

Вот, думаю, «дошел до ручки», галлюцинации начались. И совсем пал духом, когда к ногам слетела курица с чердака. Тряхнул головой, чтобы прогнать видение. Даже ущипнул себя за щеку - не сплю ли? Чувствую, не сплю. Если бы с чердака спрыгнул фашист, я наверное, удивился бы меньше. Однако курятина не ушла от меня.

Долго ли, скоро ли, а расселись мы всем отделением, как на празднике, возле бачка с вкусно пахнувшим куриным бульоном, остуженным на снегу, достали из-за голенища ложки и принялись есть. Был тот бульон без единого намека хотя бы на самую тощую звездочку. А мяса каждому досталось только губы помазать.

- Жаль такую умницу есть, -хрустя доставшимся кончиком крыла, нарушил наше обеденное наслаждение Иван.- Чтобы столько времени прятаться и скрываться, надо иметь поистине профессорский ум. Когда вернусь на Большую землю и поеду в отпуск, обязательно попрошу мать зарубить и сварить для меня целую курицу,- под общий смех закончил он, запоздало стуча ложкой о края опустевшего бачка.

- Давайте-ка потихоньку споем, - предложил отделенный. - Праздник сегодня все-таки.

И вполголоса запел:

Пел наш «Садко» с чувством. Мы тихонько ему подпевали, думая о девушках, грустивших без нас.

Подошел младший лейтенант Цветков, постоял, послушал, а потом приказал:

- Попели - и хватит! А сейчас рассредоточьтесь по траншее, Макарий вас побери, а то разом накроет одной миной, и отпевать будет некому.

Надо отдать должное, чувство юмора никогда не покидало его.

В конце первой половины марта мы неожиданно оставили Ключи и перебрались в деревню Дубровку, километрах в двадцати от прежнего нашего расположения.

В Дубровке было десятка два домов. Одним концом она упиралась в пологий берег речушки, другим - в большак, который по деревянному мосту пересекал речку и выходил на противоположный высокий берег, где стояли два сарая и амбар. Задними начинался лес. Возле большака и сараев, метрах в семидесяти от леса, мы соорудили в снегу траншеи наподобие блиндажей - из досок, прикрытых сверху снежными кирпичами. Здесь мы заняли оборону.

Жители Дубровки, по совету нашего командования, заблаговременно перебрались к своим родственникам в соседние деревни. Они знали, с каким упорством дерутся десантники, отстаивая деревни и села, и что остается от них после боя.