Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

- Погибнем, но назад - ни шагу!

Но клятва клятвой, а силы оставляли нас. И тут случилось такое, что я и сам не знаю, как объяснить. Мы вдруг запели. Кончались силы, кончались гранаты, в дисках остались считанные патроны, и мы взяли и запели. Синие губы, спазмы от дикого, пронизывающего холода перехватывают горло, иногда темнеет в глазах, а мы под непрерывным огнем, по пояс, а кое-где и по грудь в воде, поем. Скрипим, хрипло выкрикиваем слова, но все-таки поем.

Когда немцы услышали это наше пение, они прямо-таки осатанели и поперли напролом. Мы понимали, что это последний приступ - патроны на исходе. И мы стреляли одиночными выстрелами или короткими очередями и пели. Пели и стреляли. И немцы опять откатились.

Может быть, это нас спасло. Потому что песня обозлила фашистов, и они все бросились в атаку и поэтому не заметили, как через реку переправились два красноармейца. Капитан Попов сдержал свое слово: нам доставили боеприпасы и продукты. Разведчики быстро перевязали и накормили раненых.

Стемнело. Гитлеровцам стало трудно наблюдать за рекой, а мы приготовились к отражению последних атак. И вдруг совсем рядом, справа и слева от нас, донеслось многоголосное «ура».

Это шли в атаку пехотинцы дивизии, переправившиеся через реку.

С «пятачка», удержанного группой разведчиков, начиналось новое наступление. Громко звучали голоса:

- Вперед, на запад!

Это кричали мы, разведчики, перебегая через дамбу, у которой, дрались, как подобает воинам Страны Советов. Не знаю, откуда у нас появились силы, но, как и положено разведчикам, мы опять оказались впереди.

Такая уж судьба у разведчиков: всегда быть впереди. Что бы ни было, где бы ни было и как бы ни было, обязательно быть впереди.

Весенний свирепый ветер дул с Альп. Идти было трудно. Наконец вскарабкались на небольшую высоту и залегли. Прислушивались к порывам ветра, всматривались в зябкую тьму, уже потревоженную начинающимся рассветом.

Прошло двое суток, как наша поисковая группа оставила позади нейтральную полосу и проникла в тыл врага.

Вспомнилось, как командир дивизии генерал Василевский, склонившись над картой, говорил:

- Нужны новые сведения о противнике. А их нам может дать только хороший «язык». - Комдив немного помолчал и добавил: - Скажу прямо: трудности предстоят большие - в полосе поиска горная местность.

Вот и все. Приказ в нескольких словах. Выполнить его надлежало нам, разведчикам, - старшему сержанту сибиряку Абашкину, юркому черноглазому юноше из Казани Карабердину, тихому, но смелому Седову и мне…

Шоссе, обогнув высоту, убегало на север. Почему-то на дороге никакого движения.

- Эх, махнуть бы сейчас по такому поясочку в Вену, - мечтательно проговорил Седов.

- Да, - отозвался Карабердин. - Видать, в тебе музыка крепко живет.

- А что, браток? - Седов повернулся на бок, и их взгляды встретились. - Разве ты отказался бы сейчас послушать Штрауса?

- Немцы. Идут немцы!

- Тише! - шепнул Абашкин.

Колонна гитлеровцев шла по шоссе. Чуть сутулясь, некоторые несли на плечах ручные пулеметы, минометы, фаустпатроны, другие - ящики с боеприпасами… Подсчитали - рота!

Абашкин поглядел в хвост колонны, которую замыкали связисты. Потом обернулся ко мне и кивнул головой влево. Я сразу понял: медлить нельзя.

Раздвигая заросли, ужом проутюжил склон высоты, сполз к шоссе. Гитлеровцы остановились. Послышалась команда, немцы разошлись и по обе стороны дороги стали копать землю. Ясно: готовят огневые точки. Работали они суетливо, нервозно. Офицер переходил от группы к группе.

Я вернулся к своим.

- Спешат, - сказал командир. - Усиливают охрану аэродрома. - И достал карту.

- Как стемнеет, будем брать «языка», - сказал Абашкин и, немного подумав, добавил: - Но здесь оставаться рискованно. Нужно выбрать другое место. Твое мнение?

- А вот смотри - водосточная труба… Может быть…

Так и решили. Все четверо мы укрылись в этой широкой трубе. Конечно, здесь было не очень уютно: сырость, темень. Но, продвинувшись дальше, в другой конец ее, почувствовали приток теплого воздуха, а вместе с ним до нас стали доноситься звон лопат и немецкая речь. Здесь, за холмами, фашисты чувствовали, видимо, себя в безопасности. Они, не маскируясь, продолжали рыть траншеи, соединяя ими огневые точки.

А когда к вечеру земляные работы были закончены, подъехала автомашина, из которой вышла группа гитлеровских офицеров. Осматривая линию обороны, один из них, видимо, был особенно придирчив. Он то и дело размахивал руками, глядя на небо. И немцы вновь забегали, стали носить охапки веток, которыми маскировали огневые точки.